Ты мой закат, ты мой рассвет (СИ)

А потом, когда я искренне начинаю сомневаться, что дело выгорит, очень пафосно рассказывает, что у ее мужа несколько крупных активов и десяток офисов по всей России, куда всегда требуются люди, способные на что-то большее, чем складывать в уме двузначные числа. Готов поспорить, что все это она по памяти вырывает из слов своего мужа. Причем, явно сказанных не ей и вообще не с тем смыслом, который она в это вкладывает.

И дальше - самое вкусное: типа_монолог о том, что в любом крупном бизнесе всегда нужно вертеться, уметь зарабатывать и иметь государство, потому что оно -ай-ай-ай ему! - вздумало получать с бизнеса налоги.

Я поглядываю на Очкарика, и она почти виновато пожимает плечами.

Тетке не сказали, что я не просто следак.

Ну это просто еще один подарок, бля, под елку!

— Я думаю, Антон, вы согласитесь, что Йени не из самой бедной семьи, - уже полностью вошла в роль эта гусеница на моем семейном древе. - Ей нужен определенный уровень: машины, квартиры, дома. - Это снисхождение в голосе такое топорное, что портит все впечатление. - Большие дома. И мужчина, который может дать все это уже сейчас, а не когда она состарится и ее разобьет маразм.

Мой тесть очень выразительно кашляет в кулак, но не вмешивается.

Все-таки мировой он мужик.

— Я могу вам все это устроить. Из большой любви к племяннице. Она так долго не могла устроить свою жизнь...

Очкарик обхватывает локоть двумя руками.

— Большое спасибо, Ольга! - Я бы еще и поклон отвесил, не будь уверен, что эту клоунаду она примет за чистую монету. Правда ведь решит, что бедный следак решил поцеловать благодетельнице ноги. - Обязательно воспользуюсь вашим предложением. Поверьте, что когда после праздников выйду на работу, первым делом лично позабочусь о том, чтобы в каждый офис вашего мужа зашли люди, которые совершенно точно «работают в сфере финансов» и внимательно, как для своего, проверили, блядь, каждую копейку!

У нее не сразу, но все-таки вытягивается лицо.

— Антон работает в экономическом секторе, - из-за моего плеча «подносит патроны» Очкарик. - Отмывка денег, неуплата налогов и вот это вот все...

Умница.

Так бы и расцеловал.

— Очень тупые шутки, - кричит рот Тетушка.

— Совсем не шутки, - резко перестаю улыбаться и корчить Петрушку. - Советую подыскивать нового мужа, потому что этот обязательно узнает, кому обязан полной жопой и, возможно, потерей имущества и несколькими годами тюрьмы.

Обожаю смотреть, как с зажравшихся «хозяев жизни» сползают их маски.

— Йени, скажи ему! - Уже ни хрена не пафосно, а вполне сцикливо заикается Тетушка.

— Тёть Оль. - Чувствую, как моя замороченная писательница потихоньку трется носом об мое плечо, словно готовится к решительному удару. - Не пошли бы вы на хуй из нашего дома вместе со всеми своими щедрыми предложениями?

Когда через десять (!) минут тетка с муженьком сваливают никому ничего не сказав и ни с кем не попрощавшись, воздух здесь, в моей тихой деревеньке, сразу становится чище.

А когда мы с подполковником потихоньку распиваем еще по глотку «Хеннесси», я искренне благодарю его за моего Очкарика: мелкого, несчастного и худого, но с Характером.

Глава тридцать шестая: Антон

После визита к врачу Очкарика срочно кладут в стационар.

Когда мы ехали в чертову клинику, я надеялся, что моей замороченной писательнице сделают пару анализов, дадут чудо-таблетку, выпишут рецепт, рекомендации и отпустят домой. Но не успели переступить порог кабинета, как доктор сразу заявил: «Стационар и сохранение!»

И все праздники мы с кошаком живем одни.

И это тошно.

Тупо тошно - быть в тишине, в пустоте, в доме, где раньше не было ничего от моей малышки, а теперь она словно вселилась в каждую мелочь. Эти ее дурацкие подушки на стульях, одеяло для ребенка и шитье, заботливо сложенное в старенькую корзину из какой-то плотной веревки, которую привезла ее бабушка, смешная зубная щетка в розовый горох. Аромат белых колючих цветов на подушке.

Я пару раз ловлю себя на том, что просыпаюсь посреди ночи, забрасываю руку за спину и сквозь сон пытаюсь найти узкую теплую ладонь. И ничего. Встаю, брожу по дому, даже не включая свет. Пытаюсь уснуть. Хрен бы с ним - пусть бы даже лезла обниматься во сне, только бы лежала рядом.

Если бы не белая глиста - было бы совсем хуево.

Как-то спасает только то, что она все-таки не лежит в застенках, и мы видимся каждый день. И постоянно переписываемся, и созваниваемся. И теперь уже я начинаю дергаться на каждый сигнал входящего сообщения. И отвечаю почти сразу, потому что не расстаюсь с телефоном. Таскаю его то в ладони, то в кармане.

Восьмого числа - прошло почти неделя с тех пор, как Очкарика положили в больницу, а мне кажется, что целый год - я с горем пополам уговариваю врача разрешить нам выезд на пару часов.

Есть повод.

Я нашел участок под дом.

Хоть он стоит на порядок дороже, чем я рассчитывал, но, когда увидел - сразу, понял, что здесь мы и будем строиться. Уверен, когда Очкарик оценит эти виды, ее самочувствие сразу улучшится.