Ты моя фантазия

– Нет, не все. С некоторыми мы видели друг друга в лицо, могли задержаться и поесть пиццу, поговорить ни о чем. Но с Огненной Принцессой всё иначе. Она сразу сказала, что для нее важна конфиденциальность и, если мы решим встретиться, то всё будет происходить в темноте. Я слышал только её голос. Знаю, что у нее длинные волосы, что пахнет она, как роза на морском берегу. Она приятная. Во всех смыслах.

Не знаю, что больше меня поражает во всей этой неразберихе: бессовестное отношение Зигмунда к девушке, которая совершенно точно не могла влюбиться в пустоту, если та не говорила ей что-то очень пронизывающее и трогательное, что создает ощущение привязанности к человеку, или сама эта девушка, которая в глаза не видела мужчину, зато уже желает быть с ним? Огненная Принцесса, твою мать!

– Охренеть, ты мне мозг взорвал. – Ставлю локти на колени, смотрю в пол, думаю. – Тут что-то не так.

– Я знал, что ты не поверишь. По правде говоря, мне тоже казалось, что всё это какой-то бред. Как в кино: встречи в темных комнатах, знакомство «наощупь»…

– Я говорю о ней, – смотрю на него внимательно. – Девушка не может просто взять и влюбиться в невидимку, пусть даже он и высококлассный любовник!

– Не все такие же подозрительные, как и ты. Тебе известно, сколько женщин влюбляются в мужчин по переписке?

– Ты про тех, кто находится в местах не столь отдаленных? О, да! Мне известно об этом. Ещё они выходят за них замуж, но даже тут есть маленькая неувязочка: они обмениваются фотографиями. Находят друг друга на сайтах знакомств и бог знает, где ещё, но они совершенно точно знают, как выглядит другой. Потому что внешность важна обоим!

– Мужчины любят глазами, а женщины ушами, – умничает Зигмунд. – Ничего не меняется.

– Это полная чушь!

– Потому что ты постоянно сравниваешь всех и всё с собой, Селин.

– Потому что это просто очевидные вещи, Зигмунд! Мужик не втрескается в женщину, если его будет что-то не устраивать в её внешности! И точно так же, если она будет непревзойденной красоткой, которая совершенно не умеет быть ласковой и напевать ему на ушко, какой же он у нее сильный, прекрасный и удивительный – ему на нее будет начхать!

– Ну, да!

– А что касается женщин, то и здесь картина идентичная! На первоначальном этапе внешность для нас так же важна! Возможно мы не придаем значения мелким недостаткам, которые портят всю ту идеальность, которую мы определяем ещё с самых ранних лет, но мы хотя бы не зацикливаемся на мелочах, как вы, и видим красоту общей сути!

– Каких ещё деталях, черт возьми? – повышает он голос.

– Плоские губы, толстая задница, маленькие сисьски, короткие волосы – да что угодно! И, заметь, я не говорю, что вы все такие! Бывают и исключения, но они такие же редкие, как волосы на голове у моего дядьки!

– Ради всего святого, какого черта здесь происходит?! – раздается громкий и ошарашенный голос Альберта. Мы с Зигмундом поворачиваем головы и видим, как на нас таращится весь офис. – Я уже не могу даже в собственном кабинете уединиться и спокойно поговорить по телефону!

– Мы тут…тему моей колонки обсуждали, – отвечаю, поднявшись со стула. – Эмоциональный выйдет материал.

– Ну, кто бы сомневался! – фыркает Зигмунд. – Типичная Селин, с которой опасно делиться личными переживаниями, потому что она плюет на любые человеческие чувства ради своей обожаемой работы.

– Мне плевать, что тут у вас происходит! – злится Альберт. – Обсуждайте, делитесь и работайте, черт бы вас всех побрал! Только делайте это тихо!

Все расходятся по своим рабочим местам, в том числе и я.

– Кстати, радостная новость для всех! – сообщает Альберт. – В следующую пятницу офис работать не будет! Так что будильник не заводите.

– Но что же случилось? – спрашивает Ирочка и она, пожалуй, единственная, у кого на лице нет радостной улыбки.

– Меняем потолок, – отвечает Альберт, задержав на мне суровый взгляд. – Давно пора, да возможности не было. А теперь есть. За работу, товарищи! За работу! Тебя тоже касается, – говорит мне и с тяжелыми шагами уходит в свой кабинет.

* * *

Спагетти закипают, и вода выливается на варочную панель. После разговора с Зигмундом на повышенных тонах, свидетелями которого стали все сотрудники редакции, во мне никак не умолкает один единственный вопрос, состоящий из одного единственного слова: как?

Как можно настолько проникнуться мужчиной, чтобы предложить ему снять все маски и ограничения, а дальше жить долго и счастливо?

Как, если не видела его лица?

Как, если ваше общение было ограничено сексуальными фантазиями и ни разу не выходило за их рамки?

Как в принципе можно согласиться на весь этот бред с непроглядной комнатой и отдать себя в руки неизвестно кому, черт возьми? А потом ещё и влюбиться в него?!

Боже, серьезно?!