Ты – моя половинка

– Ты считаешь, я буду сидеть с нею круглые сутки? Я, между прочим, тоже работаю.

– Найдешь другую няню. Или лучше я найду. Потому что лучше уж так, чем потом увидеть, как твой ребенок бежит прямо под колеса. Или тебе все равно?

Дороти впервые видела Марселя таким. Это была не просто ярость, или злоба, или недовольство. В его удивительного цвета глазах она отчетливо видела страх и затаенную боль, очень сильную, до сих пор не угасшую.

– Марсель. – Она смягчилась и даже приобняла мужа. – Прости. Это правда важно… У тебя кто-то близкий попал под машину?

– Н-нет… И не хочу, чтобы это произошло.

В эту ночь ему виделись неясные образы. Колесо велосипеда, крутящееся в воздухе, бескрайние зеленые холмы, теряющиеся в тумане, чьи-то развевающиеся волосы, красный сигнал светофора, сменяющийся зеленым, и над всем этим – чей-то крик и неумолчная, тревожная, визгливая трамвайная трель.

Утром было прохладнее, чем она предполагала. А ведь уже август… Времена года ничего не значат, когда живешь в воздухе.

Инна видела, что немного опаздывает. Взять форму и погладить ее в аэропорту она уж точно не успевала, так что пришлось нацепить ее еще дома. Этого она не любила: в метро и на улице все обязательно будут пялиться.

Она понимала, что ничего страшного в этих взглядах не было. По форме понятно, что она стюардесса, а люди почему-то считают стюардесс более интересными и симпатичными, чем остальные девушки. Она столько раз видела это многозначительное выражение лица, когда отвечала на вопрос о своей профессии. И от этого было как-то не по себе.

Что ж, ничего не поделать, переодеться все равно не успею, вздохнула она и вышла во двор.

– Девушка, с добрым утром! – послышалось сбоку.

«Ну что за идиот, – поморщилась невыспавшаяся и раздраженная Инна. – Полшестого утра. Наверняка возвращается с гулянки, и душа требует общения…» И не повернула голову.

– Девушка! – В настойчивом мужском голосе послышалась улыбка. Инна посмотрела краем глаза – и тут же оторопела. Рядом с ней стоял молодой мужчина, тоже в форме авиации, но не стюарда, а пилота. Она улыбнулась.

– Рыбак рыбака видит издалека, – покачал головой он. – Не знал, что тут, кроме меня, еще кто-то из наших живет…

– Ну вот видите…

– Куда летите? Из Шереметьева?

– Эээ… Кажется, во Владивосток. Да, точно! И – да, из Шереметьева, – эта встреча неожиданно развеселила Инну.

– Ага, а я в Мурманск. Вас подвезти?

– До Мурманска?

– Туда тоже можно, если пожелаете!

Пилота звали Паша Герасимов. Он оказался удивительно приятным собеседником, и дорога до аэропорта показалась Инне чересчур короткой. Она уже давно не общалась с кем-нибудь так непринужденно. Если быть честной, Инна вообще редко общалась с кем-то, кроме родителей, ребят из экипажа и пассажиров. Она выбрала эту профессию, потому что ее душа всегда рвалась куда-то, а самолет – самый быстрый способ добраться до места назначения. И летала Инна на пределе сил и возможностей, прося сверхурочные, несмотря на запрет, с радостью заменяя кого-нибудь из заболевших.

Они встретились с Пашей еще. Сходили в кафе и в кино. Паша показался Инне красивым. Когда он что-нибудь рассказывал, она смотрела на его рот, чувственный, с резко очерченной выемкой верхней губы. И однажды не удержалась, впилась поцелуем.

У Инны давно никого не было. Работа, небо, самолет затмевали все остальное, отодвигали человеческую жизнь на второй план. Даже если бы и появился какой-нибудь мужчина, он недолго смог бы выносить ее постоянные разъезды.

А природа, между тем, брала свое. От одного поцелуя кровь забурлила в венах, резко бросилась в голову, прилила к животу. Инна едва устояла на ногах.

Паша смотрел на нее с желанием, и еще – с пониманием. Он был свой, ему не нужно было объяснять все это, и ее реакцию, и ее вожделение.

Отдаваться любви урывками, между рейсами, между городами и странами – вот был удел Инны и Паши. Страсть кипела, затапливала голову и тело яркими волнами. Встречаясь в аэропортах, они только вежливо кивали друг другу, но на пороге Пашиной квартиры одежда падала к ногам бесформенной кучей, разлеталась по всей комнате, коридору. Жар был так силен, что они не вылезали из постели часами, стараясь потушить его телами друг друга.

– Мы с тобой не авиация, мы пожарники, – смеялся Паша, пытаясь привести в норму дыхание.

Раскрасневшаяся Инна бесстыдно улыбалась ему, и костер начинал разгораться снова.

Вот так, просто, легко, без обязательств. Не испытывая друг к другу ничего, кроме симпатии и безудержного влечения. Не обещая, не спрашивая. У каждого из них была своя жизнь, и только постель – общая.

И было в этом что-то от отчаяния.

– Золушка не дождалась своего принца, перестала верить в вечную любовь – и стала нормальным человеком, – качала головой Юленька, единственная подруга, выдержавшая график Инны и долгое ее отсутствие. Несмотря на слова, втайне Юленька была поражена. Она могла ожидать такого поведения от кого угодно, только не от сдержанной, строгой Инны.

– Зачем ждать чего-то, когда можно брать прямо сейчас? Мне не нужна любовь, у меня работы полно, – усмехалась Инна.