Ты моя самая (СИ)

Кифийка кубарем скатилась со спины медведя, отлетела в сторону и больно ударилась о ствол дерева, а два медведя — бурый против чёрного — вцепились друг в друга в смертельной схватке. Поднялись на задние лапы и, устрашающе ревя и скаля клыки, принялись что есть мочи рвать друг друга острыми когтями. А Мирра сквозь пелену дождя следила за битвой, но и так было понятно: шатун гораздо мощнее и опытнее её оборотня. Звери переместились в сторону обрыва и продолжали драться уже там. Они поскальзывались, падали, снова поднимались и яростно бросались друг на друга. И Мирра перестала различать, кто есть кто, теперь оба зверя стали одного цвета, только когда они поднимались на задние лапы и принимались ломать друг друга, она могла отличить Берга по его росту: он был чуть ниже шатуна.  

Поднялась с земли и последовала за ними. Ей казалось, что время остановилось. Каждый взмах лапой хозяина леса заставлял болезненно сжиматься сердце кифийки, а новый рык её медведя — вздрагивать от ужаса. А потом Берг упал, а шатун победно заревел и бросился добивать поверженного врага.  

— Ну уж нет! — Мирра выхватила меч из ножен и бросилась между ними, быстро разделила свою “бабочку” и развела руки в сторону. — Я не отдам его тебе! Слышишь?! 

Зверь покосился на нового врага. Его глаза пылали безумием и жаждой убийства, и он вовсе не собирался отдавать свой ужин кому-то другому. 

А дальше началось безумие. Хрупкая девушка металась возле взбесившегося зверя, уворачиваясь от его когтей и клыков, и безжалостно жалила своими быстрыми смертоносными клинками.  

Мирра ударила наотмашь, практически не видя из-за дождя цели, и тут же вскрикнула: шатун разорвал ей бедро. Левой рукой нанесла секущий удар по лапе зверя, заставив того взвыть и отступить; хромая, последовала за ним и снова рубанула, уже правой рукой, но не дотянулась. Тут же пригнулась, потому что хозяин леса снова бросился в атаку, целясь лапой с когтями ей в голову. Мирра увернулась и попыталась напасть сбоку, но он словно разгадал её мысли и отбежал в сторону, пригнулся, утробно рыча, и снова бросился на девушку.  

Мирра двигалась то в одну, то в другую сторону, стараясь обмануть зверя, и всё быстрее раскручивала в своих руках мечи-бабочки, но она понимала, что не сможет в одиночку одолеть его. Не выдержала, закричала от отчаяния.  

Берриз услышал её крик и открыл глаза. Сквозь кровавую пелену он увидел свою суженую, которая, один на один, как безумная, билась с шатуном. Берг попытался подняться на лапы и не смог, тогда он пополз к ней, оставляя за собой кровавый след, который тут же перемешивался с грязью и дождевой водой. У него не оставалось сил даже обратиться в человека. Нужно было непременно сказать, чтобы она отступила, оставила его, зверю достаточно будет одной жертвы, но голосовые связки не слушались, и он лишь жалобно рычал, волоча по грязи непослушное тело.  

“Прошу тебя, — шептал Берг-медведь. — Отступи, родная. Отдай ему меня! Он тогда не тронет тебя!”   

Но она его не слышала или не понимала. И тогда он заревел. Он вложил в этот рык всю силу, всю душу. Он призывал семью, своих друзей, сородичей. Он сообщал своим родным, что попал в беду и нуждается в их помощи. Протяжный звук поплыл по ущелью, троекратно отражаясь от скал и набирая силу.  

В шагосской академии как раз наступило время ужина. Все обитатели собрались в столовой и обсуждали начавшийся ливень, когда до них долетел жуткий рёв. Первым выбежал из стен академии Талэк. Отец спешил на помощь своему сыну. За ним бросились друзья Берга. А следом сорвались все воины-лисы. Порывались и более молодые оборотни отправиться на помощь более старшему брату, но им не позволили это сделать маги, вставшие на страже возле открытых ворот и никого не выпускавшие наружу. Орджину так и вовсе пришлось скрутить, обездвижить и закрыть в её комнате, возле двери которой с решительным видом встала Алаида, приговаривая, что, когда бьются оборотни, женщины не должны туда лезть.  

— Доченька, успокойся! — говорила она дрожащим голосом, прижимая руки к груди и стараясь гнать от себя плохие мысли о дорогих её сердцу мужчинах. — Всё будет хорошо. Твои подруги тоже туда отправились. Там наш отец, — шептала она больше для себя. — Все воины-лисы, его друзья. Они обязательно помогут им!   

Но как бы ни спешили оборотни, они не успевали помочь своему сородичу, слишком далеко было до леса возле Чёрного пика. И когда они добрались туда, перед ними предстала страшная картина. На поляне возле кромки леса лежали два убитых медведя, а кифийка, перепачканная с головы до ног в крови и грязи, сидела рядом с одним из них и что-то очень тихо напевала, перебирая его густой мех и глядя перед собой остановившимся взглядом. И настолько это выглядело жутко, что все оборотни ошеломлённо замерли, боясь подходить к ней.

— Ничего не бойся, мой храбрый воин! Иди смело к звёздам. Тебя встретят мои сёстры и проводят к вратам Небесного Города на пир к Богам, где тебя будут окружать самые лучшие воительницы Меотии. А однажды я приду к тебе и никогда больше не покину тебя!