Ты моё дыхание

Я вдруг поняла, что ничего о нём не знаю. Вот ноль полный. Впрочем, я тоже секретами делиться не спешила, но Костя интересовался моей жизнью, а я его – не очень. Байка о мафиози не в счёт. Глупости, как мне кажется.

Но то, о чём девочки трепались в перерывах, наверное, правда. Да и по нему видно: бармены на таких машинах не ездят. И бармены не распоряжаются, чтобы видеокамеры по клубу убирали. А ещё не запугивают охранников адвокатами.

То, что он перешёл в категорию «мой мужчина», получилось спонтанно. Я подумала так всего один-единственный раз и всё: мозг по-другому Громова воспринимать отказывался.

Мой мужчина. Я крутила эти слова и так, и эдак. Рассматривала на свет своей души и никакого дискомфорта не испытывала.

Пусть я фальшивая, но всё же невеста. И то, что он проводит с нами время, тоже о чём-то говорит. А то, что он бросил всё и кинулся нам с Вовкой помогать, вообще было выше всяких слов. Он делом доказывал, что на него можно положиться.

Возможно, только как на друга. Я не очень-то обольщалась, но понимала: во мне вспыхнула надежда. Дурацкое иррациональное чувство. Видимо, я не все розовые очки растеряла, пока жила с матерью и Денисом.

Но что об этом думать? Михайловна права: всю жизнь в раковине не просидишь. А если да, то есть величайшая вероятность остаться одной. А я не об этом мечтала. У меня на жизнь совершенно другие планы были.

Почему Костя не мог быть милым ботаном? Как мой папа, например? Как Павлик из клуба? Тогда бы я не так сторонилась его. Наверное.

Они съели весь пирог. Подчистую. Накинулись, как два волка, дурачились. Вовка пытался кусок полностью в рот пропихнуть, чуть не подавился, за что получил нагоняй от Кости.

– Не спеши. Никто у тебя не отнимет, – сказал он, подливая чая. – И давай всё же последний кусок маме оставим.

Я снова испытала чувство вины. За обман. Если бы Костя был внимательнее, он бы давно заметил, как Вовка каждый раз вздрагивает, когда он слово «мама» произносит.

Для нас мама – это наша мама. Никак не Соня. Но партизан меня не выдавал, хоть и пару сердитых взглядов я за вечер поймала.

Почему я не признавалась – сама не пойму. Может, потому что тогда пришлось бы объяснять, где наша общая мама и почему Вовка живёт со мной. А я пока не была готова падать Громову на уши и жаловаться.

Кто его знает, как он воспримет мою историю. Да и болезненная это тема для меня. Многое просто вспоминать не хочется.

Я бы вычеркнула из памяти тот период, если б могла. Не помнить и всё. Жаль, что жизнь наша не сумка на замке. А так бы какая красота: вжик «молнией» – раскрыл, выкинул ненужное, и дальше живёшь.

В разгар ужина позвонила Лика.

– Какая ты молодец! – похвалил тётку Громов. – С понедельника? Замечательно. Да, я знаю, что это было непросто. Но ты же у нас умница и красавица. О тебе до сих пор помнят, и счастье, что у тебя длинные руки в хорошем смысле этого выражения.

– Ну, всё, – прихлопнул он ладонью по столу, – с понедельника Вову можно будет перевести в хороший садик неподалёку отсюда.

– И Лиза Коваленко больше приставать ко мне не будет? – обрадовался мелкий предатель. – Ура-а-а!

Его спасло, что восхищение его было искреннее и непосредственное. Я даже не думала, что он не будет дуть губы и расстраиваться. Почему-то казалось, что ему нравятся и воспитатели, и дети в группе. На поверку оказалось, что мой брат-авантюрист готов с лёгкостью поменять привычный уклад на новые приключения.

– Спасибо, Кость, но не нужно было, – качаю я головой. – У нас пятидневка. По-другому я не выкручусь. Сомневаюсь, что здесь есть такая группа. Их немного на самом деле осталось.

– Завтра выясним. А если группы такой нет, обязательно что-нибудь придумаем.

Костя вообще не видел проблем. Я даже позавидовала.

– А я хочу в новый садик, – сложил руки на груди, свёл бровки и надул губы Вовка. Давно это он не капризничал. Рано радовались, называется.

– Хочешь, значит пойдёшь, – легко раздавал обещания Громов, а мне не хотелось спорить.

Потом поговорим. Без Вовки. Ребёнку лучше не слышать, как ругаются или спорят взрослые. Это я тоже уяснила очень хорошо из того куска прошлого, который бы с удовольствием выкинула на помойку.

Костя и Вовка мыли посуду. На это стоило посмотреть.

– Это девчачья обязанность! – попытался спорить мой продвинутый брат. Но я даже возмутиться не успела. Костя на него так посмотрел, что я готова была под холодильник рыбкой нырнуть. А на Вовку такой взгляд и подавно подействовал, как надо.

– Во-первых, мама готовила. И, если ты помнишь, я ей помогал. Потому что в семье нет мужской и женской работы или обязанностей. Ну, бывает, конечно – без этого никак. Гвоздь забить, шкаф передвинуть. Лучше девочкам этим не заниматься. А постирать, посуду помыть или полы должен уметь каждый уважающий себя мужик.

– Полы-ы-ы, – взвыл Вовик. – Я не умею!

– Научишься.

И так он это сказал, что брат мой меньший притих. Только вздохнул так тяжело, что сразу же захотелось его пожалеть.