Ты моё дыхание

– Ну, во-первых, псов своих отгони, а то деловая стала, да? Это не твоя квартира, что бы ты там не насочиняла. И если попробуешь отобрать – берегись. Это, между прочим, заработок твоей матери. Или ты думала, я её содержать буду, как вас поил-кормил, недоносков?

Так накормил, что до сих пор выгребаем. Вовка голодал из-за него. Куском хлеба попрекал и еды не давал, потому что мы плохо себя вели. Я – ладно, а Вова маленький совсем. А Денису не нравилось, что он то плачет, то смеётся слишком громко. Наказывать нужно. Уму-разуму учить.

– Это наша с Вовой квартира. Бабушка нам её отписала, – сказала я твёрдо. Если и дальше буду трястись, он всю жизнь будет нами помыкать да запугивать.

– Вот ты как заговорила, да? – нехорошо лыбится Денис. – Осмелела? Думаешь, управы на тебя не найдётся? Ты забыла, кто я? Да я вас всех размажу и уничтожу!

Я ничего не успеваю: он хватает меня за руку. Пальцы его впиваются так, что боль не глушит даже зимняя одежда. Синяки останутся. Но боль меня больше не ломает и страх не парализует.

Второй рукой я умудряюсь нащупать баллончик – сразу искать его начала, как только Денис выпрыгнул из подворотни. И пока он сыплет угрозами, я наконец-то делаю то, что давно должна: распыляю газ ему в лицо.

– Ах, ты тварь! – воет он, хватаясь за рожу. – Я ж вас всех на ноль помножу! Ты ж у меня во всех позах прощения просить будешь и умолять ещё!

И пока он матерится и выплёскивает грязные фантазии, я уношу ноги. Так быстро, как могу. Мчусь стрелой к дому, в подъезд заскакиваю, вверх лечу, перескакивая через ступени, и успокаиваюсь только тогда, когда закрываю за собой дверь.

Нужно отдышаться, хватать в охапку Вову и бежать – вот первые мысли, что меня посещают. И они слишком настойчивые, чтобы я могла от них отмахнуться. Поэтому первое, что я делаю, звоню Алине Степановне.

– Вова с вами? – спрашиваю я, забыв поздороваться. Меня трясёт, в голове взрываются петарды. – Пожалуйста, никуда его от себя не отпускайте, а лучше привезите его ко мне. Очень прошу!

– Соня, что-то случилось? – спрашивает Алина Степановна, и я вдруг понимаю, от кого Костя научился мягко разговаривать. Мама его взрывная и деятельная, но когда нужно, умеет успокаивать просто голосом, слова не важны.

– Случилось, – судорожно выдыхаю я и сбивчиво рассказываю о встрече с Денисом.

– Ты Косте звонила? – она умеет указывать правильное направление.

– Нет, – признаюсь, понимая, что закатила истерику, но мне не стыдно. – У Кости сегодня важная встреча, – вспоминаю я.

– Тогда просто расслабься и жди. Скорая помощь спешит на помощь. И не переживай: с Вовой ничего не случится. Он со мной, у нас всё хорошо. И мы уже едем к тебе. Двери никому не открывай, у нас ключи есть.

Меня немного отпустило, но первое, что я сделала, как пришла в себя, позвонила маме. «Телефон абонента вне зоны доступа или отключён», – сообщает мне бесстрастный голос.

– Ну, ответь же, – вышагивала я беспокойно, понимая, что набирать её номер сейчас бесполезно. Но я знала, кто такой Денис. И если он в ярости, то выместит злобу на того, кто под рукой. А под рукой чаще всего оказывалась мать.

Я только сейчас поняла: она всегда пыталась нас защитить, как могла и умела. Всегда заслоняла, оберегала, насколько у неё получалось.

В момент наивысшего напряжения и тревоги пришла истина: наверное, не всё так просто, как мне казалось, и с этим скотом она, возможно, не потому, что ей хочется.

Ведь мама никогда от нас не отказывалась. Всегда, когда могла, звонила, и с Вовой регулярно виделась – приходила к нему в садик украдкой, пока, наверное, Денис не знал.

Она перестала дарить нам подарки на дни рождения, но всегда помнила и не забывала поздравить. Она, будто тень, незримо находилась рядом. Только я этого не понимала – обида заслоняла всё.

А сейчас, когда телефон её молчал, я не могла успокоиться. Всё виделось мне в совершенно другом свете.

Когда повернулся ключ в замке, я накрутила себя так, что кинулась в коридор, будто за мной гнались. А они вошли румяные с мороза – мама Алина и Вовка.

– Соня! – кинулся ко мне радостно Вовка, и я с волнением прижала к себе своего маленького медвежонка. – А мы лепили из теста космического пришельца! Ты чего, Сонь? – хлопает он растерянно глазищами, а я не могу остановиться: обнимаю, глажу его, словно всё пытаюсь убедиться, что с братом ничего не случилось.

– Соскучилась, – почти не вру, но правды всей малышу говорить не желаю, хватит с него потрясений.

– Смешная ты, мы ж виделись вчера!

Он раздевается и бежит к своим пазлам, всё никак не соберёт картину с кораблём. Правда, у него других игр и забот теперь хватает.

– Мама не отвечает, – жалуюсь я Алине Степановне, как только понимаю, что Вовка нас не услышит. – Переживаю я.