Ты можешь идти один

— Вот дерьмо! — заорал Брик и долбанул кулаками по столу так, что вся его конструкция подпрыгнула, жалобно дребезжа. — Черт побери, твою мать, долбанная хрень! Почему мне это сразу в голову не пришло? Проклятье! Вот оно, Дима, нарушенное равновесие! Человек, что-то изобретший, вынужден скрываться, бояться… Это ли не бред? Это ли не абсолютное безумие? Мне нужно восстановиться как можно скорее. Я поведаю другим Исследователям о том, каковы печальные плоды нашего поражения! Богом клянусь, мы переломим ход войны!

— Извиняюсь за вопрос, но я не могу его не задать. Че?

Брик посмотрел на меня все еще полыхающим взглядом и несколько раз моргнул.

— Ах, да. Я же не рассказывал тебе, что ко мне вернулась память.

Он принялся разбирать свою схему. Сперва бережно, а потом, видимо, плюнув на все, начал выдирать провода с корнем.

— Ну и что там, в твоей памяти? Вспомнил, кто ты?

— Все банально и просто, — проворчал Брик. — Мог бы и сам догадаться. Я — Исследователь. Тот, кто постоянно что-то изучает и изобретает. Нас было много, но Разрушители нанесли нам сильный удар.

Платы и катушки с грохотом летели в жестяное ведро. Мне было не по себе от этого зрелища: гений, уничтожающий свое изобретение.

— После этого я и попал сюда. Конец истории. Нужно как можно скорее восстановиться и лететь обратно. Если Разрушители переломят ход войны в свою пользу — всему конец. Тебе, кстати, тоже.

— Я-то тут с какого бока? — удивился я.

— Ты где живешь?

— Там, — я показал направление. — Ты же был у меня дома.

— Ты во Вселенной живешь, Дима. Представь, что на твоей планетке внезапно исчезнет страсть к познанию. Чем займут себя люди? Войны, наркотики, примитивные фильмы, как в романе Хаксли.

— А что, сейчас всего этого нет?

— Конечно, есть. Разрушители ведь сейчас в большинстве.

— Это ведь недавно случилось.

— Для меня недавно. Сколько лет прошло по вашим меркам, я понятия не имею.

Брик, наконец, очистил стол и теперь стоял перед ним, ссутулившись. Выглядел он жалко. Совсем не напоминал ни Маленького Принца, ни, тем более, какую-то основополагающую силу мироздания.

— Сколько тебе еще до восстановления? — спросил я.

— Восемьдесят пять процентов, — грустно сказал Боря. — Все идет так медленно… Успеть бы, прежде чем Разрушители найдут меня.

В комнате постепенно темнело. Я встал, расправил джинсы и хлопнул по плечу поникшего Брика.

— Все будет хорошо, — заверил я его.

— Ты лишь успокаиваешь мои эмоции. С фактами твое заявление не имеет ничего общего.

— Ты опять?

— Ах, черт… Что тут сказать? Ну, типа, спасибо, что ли?

— Уже лучше, — улыбнулся я. — Ладно, пойду я. Кстати, забыл тебе сказать. Я договорился о работе. Съездим в четверг. Мой двоюродный брат работает на пилораме, обещал тебя пристроить. Только постарайся там ничего не изобретать. Просто бери и делай то, что от тебя попросят.

— Хорошо! Спасибо, Дима! — просиял Брик. — Ты меня серьезно выручил!

— Да брось ты. Ничего особенного.

Я вернулся домой едва ли не в восемь вечера.

— Ты где был? — налетела на меня мама. — Я уже всех знакомых обзвонила!

— Своих знакомых? — уточнил я.

— А чьих еще?

— Ну да, действительно…

— Этой твоей… как ее… Жене звонила!

— Жанне?

— Ну да, ей. Представляешь, что говорит? Сказала, что ты сегодня с другой девушкой встречаешься! Заржала, как дура, и трубку бросила!

— Это она может, — признал я.

— Имей в виду, если ты думаешь, что я ее в семью приму — то нет! Ни в коем случае!

Да, родители — тонкие знатоки подростковых сердец. Сперва запрещают, а потом удивляются, что их не слушают. Почему-то взрослые люди никак не желают понять простой истины: чужой опыт — ничто. Есть такие места, через которые каждый проходит сам.

Кое-как угомонив маму, я рассказал ей, что я наполучал в школе и прошел в комнату к отцу. Он, как всегда, смотрел сериал и пил пиво.

— Ты зачем маме про Жанну рассказал? — упрекнул я его.

— Нет, ну молодец, конечно! — возмутился папа. — Если уж задумал пропасть, так хоть мне сообщи, я тогда придумаю чего-нибудь. А то мать в панике по дому мечется, не знает, кому звонить. Надо же было ее занять чем-нибудь.

— Мне ведь уже не семь лет! И вернулся я не в полночь!

— Ты это матери рассказывай. Я бы тебя раньше выходных не хватился — помню себя в этом возрасте.

И он отхлебнул из бутылки, словно подавая сигнал: «Разговор окончен». Я ушел в свою комнату в несколько приподнятом настроении. Все же отец меня понимал, несмотря на то, что казался равнодушным.

Интерлюдия 1