Ты можешь идти один

Я сидел на корточках в глубокой задумчивости. Грустно стало. Неужели, чтобы добиться от Жанны взаимности, мне придется изучать какие-то уловки? Все это было так пошло.

— Что за девчонка-то, расскажи, — попросил Коля, заметив мою задумчивость.

— Одноклассница, — признался я. — Мы с ней на осенний бал идем.

— Ну, круто. Какая она?

— Высокая. Волосы…

— На фиг мне ее волосы? Внутри она какая?

Я посмотрел на брата с удивлением. Не ожидал от него такого интереса к душевной составляющей человека.

— Она очень беспокойная, — сказал я. — В смысле, неусидчивая. Свободолюбивая. Любит гулять, ходить на дискотеки. Ну, такая… не знаю, как еще объяснить.

— В целом ясно. — Коля затушил окурок о край металлической бочки, служившей гигантской пепельницей. — Таким обычно папик нужен.

— Кто?

— Либо богатый какой-нибудь хрен, либо такой, который будет на поводке держать. Такие девки обычно норовят характер показать. Так вот, нужно их попытки жестоко обламывать. Мол, заткнись, будет так, как я скажу, а ты иди носки штопай. Их это бесит нереально, но и уйти не могут — гордость не позволит.

— И что? Вот такая постоянная война? — поморщился я.

— Ну, не всегда. Стерпится-слюбится. Но держать все равно в ежовых рукавицах надо!

* * *

Бредя в одиночестве к автобусной остановке, я думал. Думал о словах, что услышал сегодня от Бори, от брата. В каком-то смысле они говорили об одном и том же. Все мои мысли сводились к одной: так я никогда не смогу.

— А почему нет? — внезапно вслух произнес я.

Сказал, и сразу завертел головой — не слышал ли кто? Никого рядом не было, и я подавил волну смущения, готовую накрыть меня с головой. Но мысль-вспышка никуда не делась.

Действительно, а почему бы и нет? Если у других получается, то почему не выйдет у меня? Я ведь такой же человек, я имею такое же право на счастье!

Мой путь пролегал через незнакомый двор. Я шел по асфальтовой дорожке. Навстречу мне двигалась девушка. Как будто сама судьба послала ее. «Давай!» — подбадривал я себя мысленно.

Девушка была симпатичной. В красных высоких сапожках, джинсах, футболке и джинсовой курточке. Волосы ярко-рыжие. Но самое главное — у нее было приветливое, открытое лицо. Когда между нами оставалось несколько метров, я набрал в грудь побольше воздуха и хрипло сказал:

— Привет!

Девушка посмотрела мне в глаза. Не смерила взглядом, не удивилась, а именно посмотрела в глаза. Словно ей и не требовалось объяснений, кто я такой и почему здороваюсь.

— Привет, — ответила она, остановившись.

Я тоже остановился. Что же дальше? Что ей сказать? Все до единой мысли выдуло из головы. Я понял, что это провал.

— Извините, — пробормотал я и, обойдя ее, пошел дальше. Абсолютное ничтожество…

— Постой!

Я вдруг услышал цокот каблуков. Остановился, посмотрел через плечо. Она догоняла меня. Лицо выражало озабоченность.

— Погоди, ты куда? — Она коснулась моего плеча. — С тобой все нормально?

— Да! — я смотрел на нее в полнейшем изумлении. — А… мы знакомы?

— Нет. Я — Эля.

— Эля?

— Ну, Элеонора. Лучше Эля. А тебя как зовут?

— Дима.

— Теперь знакомы! Посидим? — она кивнула в сторону столика, стоящего на детской площадке.

Я не стал возражать. Чудеса, да и только. Даже никакого стеснения не осталось — очень уж необычной была ситуация.

Мы сели друг напротив друга. Эля достала из сумочки тонкую сигарету и закурила.

— Ну, рассказывай, — потребовала она.

— Что рассказывать?

— Все рассказывай. Что у тебя случилось?

Внезапно я вспомнил слова Коли и возразил:

— Нет, лучше ты рассказывай!

Она усмехнулась и посмотрела куда-то в сторону. «Потеряла интерес», — решил я.

— Слушай, видишь, вон там павильон? — спросила она.

Я обернулся и увидел небольшой ларек.

— Купи нам пива?

— Пива?

— Угу. Я вообще-то к подруге шла, у них там гулянка. Но чего-то передумала. Купишь? Я денег дам. А то меня тут знают, не продадут.

Почувствовав мое замешательство, Эля пояснила:

— Мне четырнадцать.

У меня было немного денег, поэтому я вызвался купить на свои. Уже когда я зашел в павильон, меня осенило: она же просто сплавила меня, чтобы незаметно уйти! Ну что ж, вполне предсказуемо. Я, конечно, все равно куплю пива. Сяду за тот столик и выпью обе бутылки. А потом поеду домой, пьяный и несчастный. Придя к такому решению, я купил еще и пачку сигарет. Помирать — так помирать!

Эля сидела за столиком. Даже не болтала по телефону. Ждала.

— Я думал, ты ушла, — признался я, садясь на прежнее место.

— Ага, размечтался! — фыркнула Эля. — Меня палкой не прогонишь, если мне интересно.

— Тебе интересно?

— Ага.

— Что именно?

Склонив голову, она промурлыкала:

— «В такой веселый светлый день — как можно быть таким несчастным?»

Я отвел взгляд и сосредоточился на бутылке. Попытался сорвать крышку о край стола, но лишь накрошил на колени трухлявой древесины.

— Дай сюда!

Эля забрала у меня бутылку и зажигалкой ловко открыла ее. Хлынула пена. Эля также сноровисто припала к горлышку и отпила лишнего, после чего вернула мне бутылку.

— Ну, за знакомство!

Мы стукнули бутылки друг о друга и сделали по глотку.