Ты нас променял

— Тебя даже жаль, Златуся. Молодая, красивая, а такая тупенькая. Вместо того чтобы быть подругой, любовницей и любимой женщиной Платону, вернулась за кассу и заставляешь мужа искать сексуальное удовлетворение на стороне, — продолжает меня провоцировать. — Твой потолок — слесари и мужики с завода.

— Не выйдешь из моей комнаты — прострелю мозги. Прямо сейчас. Рискнешь? — направляюсь к тумбочке и выдвигаю первую шуфлядку.

На лице Полины появляется страх.

— Ты больная?

— Да. Вышла отсюда, — чеканю стальным голосом. — Считаю до трех.

Полина выскакивает из комнаты как ошпаренная, и правильно делает. Я сейчас настолько заведена, что балансирую по грани здравого смысла и истеричного припадка. В данный момент я блефовала и взяла Полю на понт, но в шкафу у Платона есть оружие, и эта мысль не дает мне покоя.

Полина молодец. Бьет по всем фронтам. Вспомнила и упрекнула Риммой Васильевной, которая весь брак меня травит. И ведь дело не в том, что я хреновая, ее нелюбовь к кассиршам как вирус. Мне просто не повезло попасть в точку ее боли.

Ведь именно молоденькая кассирша увела ее любимого мужа из семьи, оставив, видимо, тем самым такую травму, что теперь она выливает накопленную злость и ненависть на меня. Словно это я разрушила ее семью, а не чужая женщина.

Сколько бы ни пытался в свое время Платон вразумить мать, она непреклонна. Для нее я и моя работа как приговор.

Достаю из шкафа огромный чемодан и начинаю сбрасывать туда свои вещи. Слезы застилают глаза. Как же больно, противно и мерзко. В голове куча вопросов и ни одного ответа.

Когда это началось? Он любит Полину? Почему Платон решился на измену? Няня действительно беременна? Сколько времени продолжается их роман?

— Куда ты собралась? — слышу Плата. — Я не выпущу тебя, — гремит голос.

— Ты не остановишь меня, я ни минуты не задержусь в доме, где ты спишь с другой девкой, где предаешь меня, как ты посмел? — смотрю на него и чувствую, как предательски катятся слезы по щекам. — Ты нас променял! — бросаю ему в лицо. — Променял на шалаву, которая втерлась в доверие, заслужила мое расположение, а на деле ублажала не ребенка, а тебя!

— Злата, я прошу, дай мне шанс все исправить, — его лицо смягчается. Глыба оттаивает.

— Начни с того, что признайся! Ты мне изменял?

— Нет, — отвечает муж.

Подхожу и даю ему наотмашь пощечину. Лицо его такое же невозмутимое.

— Изменял?

— Нет.

Снова пощечина. Еще одна. И еще. Меня накрывает, и я луплю его по лицу со всей силы, на которую только способна.

— Говори правду! — кричу ему. — Говори правду! — продолжаю хлестать.

Потом останавливаюсь, тяжело дышу и смотрю на него в упор. Лицо мужа от ударов горит.

— Будь мужчиной, скажи правду, ты мне изменял с Полиной? — выдерживаю его тяжелый взгляд.

Сердце уходит в пятки. Тону в его глазах. Любовь к мужу огромна, и она разъедает меня. Сжигает изнутри и ранит. Не хочу любить предателя. Не стану.

Платон так же пронзительно впивается в мои глаза и отвечает:

— Да. Я тебе изменял.

Ощущение, что он нажал на курок у моего виска. И убил.

Глава 16. Платон

Настоящее

— Злата, умоляю, прости меня. Пойми, Полина для меня пустое, нет ни чувств, ни планов на нее, ни желания быть рядом, — произношу искренне.

— Желания нет? — смотрит на меня с ненавистью.

Такой жену я никогда не видел и меня пугает ее решительность. Я не хочу терять семью из-за обыкновенной девки для члена. Не желаю рушить свой идеальный мир, в котором все хорошо, кроме проблемы, которую мы никак не можем со Златой решить.

Она не любит секс. Стоит признать. Не так темпераментна, как я, и не относится к постели, как к чему-то важному. Не исключаю, что, возможно, это и моя вина, что жена холодна, но я пытался. Честно. Пытался не раз ее увлечь, купить игрушки, приласкать как-то по-особенному, удовлетворить ее желания, но все тщетно. Я не могу идти против природы и заниматься любовью раз в неделю-две. Но и терять жену не хочу. Я люблю ее. Люблю.

— Это от нежелания ты ее трахал? Да? — продолжает нервно.

Мне больно видеть ее страдания. Чувствую себя конченым ничтожеством. До последнего хотел отпираться, только бы не причинить ей боль, но слова «будь мужчиной» добили. Врать после них — слишком подло.

— Злата, послушай, — пытаюсь взять ее ладонь в свою.

— Не трогай меня, — отталкивает двумя руками в торс. — Не прикасайся ко мне. Ты изменщик. Вонючий грязный мужик, который предпочел трахать няню, а не решать проблемы с женой.

Злата пытается держаться, но из глаз градом катятся слезы.

— Прошу, дай мне возможность оправдаться.

— Нет! Не будет никаких шансов и разговоров. Как ты вообще посмел при нашей дочери ее целовать? Говорить люблю? Обещать жениться? Что у тебя в груди? Камень? Там нет сердца, там просто кусок гранита.

— Перестань, я все могу понять, я хуевый муж, проебал семью, но не вмешивай в это ребенка, — завожусь и я.