Ты - наша

— Эй, а мы? — обиженно подает голос кто-то из девчонок.

— Просмотр закончен, все свободны, — вспоминает про них Сашка, и, не слушая больше возмущенных и завистливых выкриков, подхватывает меня за локоть, тащит к ребятам.

— Ну, если только на пятнадцать минут, — бормочу я, шустро перебирая ногами, чтоб успеть за высоким и резким парнем. И чего меня в последнее время все таскают-то? Неужели произвожу впечатление тряпки?

Кошмар, конечно…

Зрительницы с негодующим ворчанием тянутся к выходу из зала, и в этот момент раздается злой голос Тошки:

— Куда ты ее прешь, Колесник? Она не будет с вами по сцене прыгать!

Все, словно по команде, поворачиваются и смотрят на моего бывшего друга детства, так и стоящего столбом у выхода из зала.

Я, пораженная до глубины души наглостью Тошки, которому я уже, вроде, все давно сказала и в самых неприятных выражениях, буквально немею.

Сашка, к этому времени успевший дотащить меня до парней, переглядывается с ними, затем смотрит на меня вопросительно:

— Твой парень, что ли?

Голос ко мне не возвращается пока, и потому только мотаю отрицательно головой. Проклятая коса, не иначе, решившая доконать меня сегодня, тут же разматывается, и волосы снова рассыпаются.

— Охренеть, ты Рапунцель… — тут же бормочет один из парней, невысокий, очень широкоплечий брюнет с немного хищным разрезом глаз. То ли татарин, то ли бурят, я не особенно разбираюсь. — Сах, у меня идея — охуеть!

— Погоди с идеей, у нас тут небольшая проблема… — цедит Сашка, сурово изучая Тошку, шустро сбегающего по ступенькам вниз. К нам.

— Васька, домой быстро! — рявкает Тошка, не обращая внимания больше на парней.

Не знаю, на что он рассчитывал, отдавая этот идиотский приказ, но результата желаемого не получает, естественно.

Я остаюсь на месте, Саша хмурится, еще один парень из команды, симпатичный блондинчик в очках, поднимается с места и изучает Тошку с таким выражением на надменной холеной физиономии, словно перед ним что-то не особо привлекательное, а то и мерзкое. Таракан, например.

И только татарин не обращает ни на кого внимания, занятый исключительно набиванием какого-то текста у себя в смартфоне.

Правда, при этом на меня периодически поглядывает.

— Весик, ты какого хрена здесь? — неласково здоровается с Тошкой Саша.

— За девочкой своей пришел, — давит на него наглым тоном бывший друг, и я начинаю раздуваться от нахальства и беспардонности. И все это — молча, потому что дар речи так и не проявился пока! Беда! Как я петь-то буду?

— А она говорит, что не твоя, — все так же хладнокровно говорит Сашка и чуть выступает вперед, словно хочет меня заслонить от Тошки!

— Да она с головой не дружит! — еще больше наглеет Тошка, — у нее бывает иногда. Перезанималась. У нас свадьба летом!

Че-го???

И вот тут-то ко мне дар речи и возвращается…

Открываю рот, и Тошка мгновенно узнает о себе кучу новых сведений. В частности о том, кто у нас тут с головой не дружит, и кто на ком женится летом.

К концу моего спича парни уже ржут в голос, Тошка синеет и пытается рвануть ко мне, очевидно, чтоб рот закрыть, но Сашка не пускает.

Да и блондин, Артем, тоже грудью встает на мою защиту. Завязывается небольшая, но довольно злобная потасовка между парнями. Я краснею, бледнею и дико жалею себя. Сто процентов, после такого концерта, ребята не захотят иметь со мной ничего общего. Сейчас защищают, да. Но зачем им проблемная певица?

И только их другу плевать на некрасивую сцену, развернувшуюся прямо у него над головой. Он поглощен своим делом, глаза горят, пальцы с бешеной скоростью бегают по экрану, набирая текст.

— Мы с тобой потом поговорим! — в итоге, Тошка, под гнетом обстоятельств и превосходящих сил противника, разворачивается и выскакивает из зала.

Парни переводят дух, а затем, опять же, словно по команде, поворачиваются и смотрят на меня.

— Ну, и что это было, Рапунцель? — спрашивает Сашка, я пожимаю плечами, отказываясь отвечать за внезапное сумсшествие бывшего друга, и в этот момент подскакивает со своего места третий участник группы:

— Все! Бляха, это будет бомба, отвечаю! — тут он с удивлением оглядывается по сторонам, затем всматривается в наши раскрасневшиеся после недавней перепалки физиономии и с удивлением спрашивает, — а че тут было-то?

Парни переглядываются, а затем начинают хохотать. И я вместе с ними, потому что очень уж лицо у этого татарского поэта уморительное.

Смеюсь, чувствуя, как отпускает напряжение целого дня, тяжелого и мучительного. И думаю, что, возможно, идея с прослушиванием была неплохая. Кажется, кто-то наверху повернулся ко мне лицом для разнообразия.

26

— Не, Васька, не так, — у парня с монгольским разрезом глаз оказывается очень смешное имя, Рафик. И поистине азиатская упертость и дотошность. Он в очередной раз тормозит меня чуть ли не на начальных нотах, терпеливо объясняя, как именно следует вступать.