Ты не сбежишь

Влад перехватывает палку и проворачивает её перед собой. Его тело почти не двигается, а вот палка начинает вращаться быстро и ритмично, в пару секунд превращаясь в смертоносное оружие. Кажется, будто в руках у него она не одна, а штук шесть. Концы троятся на скорости как лопасти вертолёта. Я не успеваю зрительно уловить, когда он перехватывает палку из одной кисти в другую, но она уже начинает вращаться вокруг него. Удивительно и страшно. И в голове вспыхивает мысль, что приносит осознание: мне от него действительно не сбежать. Ни за что. Пока сам не отпустит. А отпустит ли?

– Ни фига себе, – восхищённо шепчет рядом Карташова. Я и не заметила, что она затихла. – Это круче, чем в кино.

И намного страшнее.

Манипуляции Миксаева вводят в ступор придурков, а потом Влад перехватывает палку горизонтально, делает выпад и бьёт одного по ногам. Всё происходит быстро. Выгребают ещё трое, а потом они уходят, убегают к своим машинам.

– Игорь! – вскрикивает Машка и вылетает из машины, я выхожу вслед за ней.

Взглядом выцепляю, что Игорь лежит на земле, в какой-то момент поворачиваюсь к Владу, но тут же вскрикиваю от жуткой боли. В волосы мне вцепляется чья-то рука и с силой сжимает, дёргая назад.

– Твоя сучка? – слышу грубый голос над ухом, а потом чувствую что-то холодное на щеке. Сердце каменеет льдом, когда осознаю, что это нож.

Миксаев замирает напротив.

– Хорошо сосёт? – тот, кто удерживает меня, хрипит, он явно на грани. – А если ей рот шире сделать, сможет так же?

Он чуть надавливает лезвием на щеку. Не до крови, но ужас во мне плещется огненными волнами. Начинаю дышать часто и прерывисто, хватая кислород.

Смотрю на Влада, пытаясь по его глазам понять, что же мне делать и как себя вести. Но он мажет по мне взглядом лишь на мгновение, сосредотачиваясь на ублюдке.

Пожалуйста, сделай что-нибудь.

И он делает. Я просто зажмуриваюсь, когда улавливаю тень его решения. Короткий свист прямо у уха, и я свободна. А потом ощутимый тычок в плечо. Оступаюсь и падаю, немного отползаю, развернувшись. Палка в стороне, Влад сверху над парнем, на лице которого проступает неприкрытый страх.

– Это, блядь, МОЁ! – хруст кисти, в которой был нож. – Никто не имеет права трогать моё!

– Лера! – слышу Машкин окрик и шум заведённых машин. – Игорю плохо!

Влад отбрасывает придурка, давая тому уйти, и вздёргивает меня за воротник на ноги. Сжимаюсь в комок, когда он не очень-то деликатно хватает меня пальцами за подбородок и поворачивает лицо к свету. В нос ударяет запах крови и в несколько раз усиленный его собственный. Меня простреливает молнией, когда поднимаю взгляд, встречаясь с его. Столь мощные разрушительные эмоции – слишком для меня.

– Цела? – выдыхает грубо.

Поспешно киваю, только бы отпустил. Когда сторонняя опасность минует, та, что остаётся, пугает не меньше.

Машка снова зовёт нас, и мы торопимся к распластанному на земле парню.

– Эй, Кот, дружище, приём! – Влад падает на колени на землю и приподнимает голову парня, хлопает по щекам. – Лера, вода в машине есть?

Снова киваю и убегаю к машине, бросаю Миксаеву бутылку минералки. Он откручивает её и плещет немного блондину в лицо. Спустя пару секунд тот морщится и фыркает, но глаза открывает. А потом отталкивает руку Влада и, перевернувшись на бок, блюёт.

– Твою мать, – хрипит Игорь. – Кровь…

– Вдруг внутреннее кровотечение, – говорю негромко, а сама чувствую, как по коже пробегает мороз. Потому что это может кончиться очень и очень плохо. – Надо скорую.

Но тут в кои-то веки мозги включает Машка, которые, к слову, у неё есть, но редко используются.

– Дай посмотрю, – она снова вынуждает Кота лечь на спину и задирает ему куртку и свитер. – Моя мама врач, многому научила, я с ней часто в больнице на дежурстве бываю, – объясняет Миксаеву, который смотрит очень недоверчиво.

Она пробегает пальцами по животу, ощупывает рёбра.

– Тише, малышка, а то может случиться конфуз, – хрипло выдаёт Игорь, облизывая губы в крови, а Карташова ему смущённо улыбается, но потом снова серьёзно сдвигает брови.

– Нет, внутреннего кровотечения нет – живот мягкий.

– В смысле мягкий? Я тут в зале каждый день железо таскаю, чтобы пресс как камень, а ей мягкий. Я обиделся вообще-то.

– Придурок, – Влад улыбается, снова поражая меня сменой эмоций.

– Но рёбра, по ходу, сломаны, – ставит диагноз Карташова, когда надавливает куда-то сбоку, а Игорь хрипит и крепко высказывается. – Надо всё равно в больницу.

– Поехали. Лера, открывай машину.

Миксаев встаёт сам и подтягивает под мышки Котовского. Затаскивает его на заднее сиденье в салон, туда же ныряет Машка, бережно укладывая голову пострадавшего себе на колени.

– В какую? – спрашиваю Миксаева, который складывает своё оружие и снова крепит его на бок мотоцикла.

– За мной поедешь.

Он надевает шлем, а я замечаю, что у него разбита бровь и костяшки на левой кисти. Неуместно про себя отмечаю, что он, наверное, левша.

Усаживаюсь за руль и пристёгиваюсь. Разворачиваюсь и жду. Влад делает разворот и выезжает передо мной, моргает задними фарами, сообщая ехать за ним, и газует. Я тоже выжимаю за ним.

Глава 24.