Ты не сбежишь

Переодеваюсь в домашние штаны и подхожу к кровати. Лера спит на спине, повернув голову вправо. Волосы разметались по подушке, одна тёмная прядь прикрыла шею. Красивая миниатюрная девочка. Хорошая и невинная. Что же такого ты натворила в прошлой жизни, что в этой встретила меня?

Укладываюсь на постель рядом. Спать не хочется. Смотрю на неё, ощущая движуху в штанах. Но естественно, трогать не буду. В чём прикол?

Но Принцесса, хоть и в стельку, видимо, чувствует меня, потому что вдруг распахивает глаза, уставившись туманным взглядом. Сознательность в глазах проскакивает, но её тут же топит паника. Но Лера продолжает лежать недвижимо и просто смотреть на меня. Только дышать начинает глубже.

– Не бойся, Принцесса, – склоняюсь над ней. – Я ведь ещё ни разу не сделал тебе больно, так же?

Прикасаюсь к её губам своими. Очень мягко. С ней почему-то хочется играть в эти игры. Но Лера сжимает губы и закрывает глаза, сглатывает.

– Хочешь вернуться утром домой девственницей, Принцесса?

Она снова открывает глаза и внимательно смотрит, ищет подвох в моих словах.

– А ты отпустишь? – голос едва слышно.

– Отпущу. Если ты себя отпустишь.

– Я не понимаю.

– Всего минута. Не сопротивляйся ни мне, ни себе самой. Расслабься, не думай, отключи мозги.

– Ты снова играешь?

– Да. Но ты же знаешь, что я всегда держу своё слово, – опять склоняюсь к её губам. – Попробуй. Одна минута.

Целую её, немного притормаживая. Пусть думает, что сама приняла решение. Принцесса колеблется ещё пару секунд, вздыхает, а потом снимает блокировку. Размыкает губы навстречу, впуская в свой сладкий рот. Когда начинаю чуть напирать, она несмело отвечает. Бл*дь. Это приятнее, чем я думал.

Целоваться она не умеет – факт. Но учится очень быстро – неоспоримый факт. Хватает воздух ртом и выгибается, когда я скольжу языком по её нежной шейке и присасываюсь к тонкой коже на ключице.

Сжимаю ладонью талию, потом перемещаю на упругую маленькую задницу. Лерина рука несмело дёргается, а потом она прикасается к моей шее. Возбуждение молнией проносится по позвоночнику, заставляя и так не спокойный член стать в твёрдую стойку. Пора тормозить, иначе все эти «Влад Миксаев всегда держит слово» улетят в трубу к чертям собачьим.

Целую её ещё раз, мысленно надавав себе пощёчин.

– Твоя минута вышла, Принцесса. Спокойной ночи.

Отталкиваюсь от постели и встаю. Надо перекурить. Лера застывает на мне взглядом, прокручивая в своей пьяной головушке, что сейчас произошло. Хмурится и вдруг так сильно краснеет, что я едва сдерживаюсь, чтобы это как-то не отметить. Она тянет из-под себя покрывало, заныривает под него сворачивается клубком.

Пусть поплачет, хорошо, что ей это дано.

После перекура в кухонное окно возвращаюсь на кровать. Не знаю, спит она или притворяется, не хочу выяснять, хотя по дыханию понять недолго. Ложусь на другую сторону и очень скоро отключаюсь.

Тёплый пластмасс машинки в руках. Когда я успел отбить на ней проблесковый маячок? Отец опять скажет, что стучать машинками о пол не очень хорошо – соседи жалуются.

Вспышка.

Визг.

«Влад!»

В лёгкие резко врывается воздух. Я дома. В своей постели.

Сажусь на кровати и выполняю привычные действия, которым меня научили ещё в детстве. Давление на виски, голову на пару секунд ниже колен. Вдох-выдох.

Лицо горит. Что за чёрт?

Прикасаюсь пальцами. Лоб сухой, шея тоже – не вспотел, да и в квартире ощутимо прохладно, окно на кухне открыто. Но губами ловлю соль. Глаза печёт, щёки мокрые. Но это невозможно. Я не умею плакать и начинать уметь не хочу.

Сзади слышен задушенный вздох. Девушка. Принцесса – точно. Она здесь. Спит, тихо посапывая.

Я смотрю на Леру и вдруг понимаю, что именно сегодня с моим кошмаром было не так. Я, наконец, увидел её лицо. Не туманное пятно. Я вспомнил, узнал её – свою маму.

Глава 32.

Откладываю наушники и тру переносицу. Самочувствие совершенно неприятное. Видимо, это и называется похмельем. Организм мстит за то, что я вчера вечером накачала его дрянью.

Глаза горят и болят, буквы в конспекте расплываются. Времени только четыре часа дня. Если сейчас лягу, потом ночью сна ни в одном глазу не будет.

В дверь раздаётся стук.

– Не заперто, – говорю громко, а у самой собственный голос набатом в висках отдаёт.

– Не наболтались за ночь, – мама приоткрывает дверь и, улыбаясь, пропускает Машку ко мне в комнату. – Дочь, чаю хотите? Я классный мармелад купила и зефир.

Как-то теперь слово зефир для меня приобрело и другое значение.

– Ну если не сложно, мам. Завари, а мы сами спустимся тогда.

– Хорошо.

Мама уходит, а Карташова опускается на мою кровать. Она спокойна, но спину держит слишком ровно, а значит весьма напряжена.

– Мальчишек слушаешь? – кивает на наушники, подключенные к телефону.

– Лекцию Смирновой по детской психологии. В понедельник семинар вообще-то.

– Я помню. Сегодня на пять вопросов материал вымучила, ещё пять осталось.

– Мне два осталось.

Присаживаюсь рядом с ней, подобрав ноги по-турецки и сдавливаю виски. Машка молчит ровно десять секунд, а потом наклоняется к самому моему лицу и шепчет заговорщицки: