Ты не умрешь

Никаких новостей о состоянии Санька и положении дел не было – в реанимацию не разрешают брать мобильные телефоны. Единственным источником информации служила справочная служба, в которую следовало звонить утром следующего дня. Об этом меня предупредили сотрудники скорой помощи. Я находилась в томительном ожидании и гнетущем состоянии неизвестности.

Около двадцати трех часов вечера я отправилась в пустую холодную постель и обняла подушку мужа, все еще хранящую его запах. Что, если эта подушка и этот запах – единственное, что у меня от него осталось? Что, если я больше его никогда не увижу? Жуткие мысли-паразиты проникли в мое сознание, вцепившись клещами. И опять слезы хлынули безудержным потоком. Так я и заснула беспробудным пустым забвеньем в луже собственных слез и безнадеги.

Глава 6. Вера

В детстве мне часто снился один и тот же кошмар в двух вариациях. Чаще всего это случалось при высокой температуре во время болезни. Он даже не был похож на сон в понятном всем смысле. Это были не картинки, а скорее чувства или ощущения, сопровождавшиеся звуковыми эффектами.

Первая вариация была про клубок ниток. Сижу я себе спокойненько, разматываю, петля за петлей. И тут вдруг налетает вихрь, в ушах – шум. Нитки спутываются сами собой, а я в этот момент нахожусь в паническом состоянии ужаса и страха, будто от этих проклятых ниток зависит вся моя жизнь. Потом вихрь стихает, шум проходит, и все начинается сначала: я сижу и распутываю клубок, и, по мере приближения к концу процесса, мне становится все спокойнее и спокойнее. В итоге я чувствую умиротворение от того, что клубок распутан. Но тут все повторяется, вихрь возвращается, как и мое ощущение ужаса. И так, раз за разом, эти два состояния сменяют друг друга, пока не заканчиваются пробуждением.

Вторую вариацию я назвала “Война и мир”. Все ощущения во сне повторяются. Меняется только сюжет. Спутанные нитки – война, распутанный клубок – мирное время. Быть может, это был один и тот же сон. А нитки и ощущение войны и мира мерещились мне одновременно, сейчас уже и не вспомнить.

Подобные кошмары больше не тревожат меня по ночам, они пришли в реальную жизнь. Я будто все время разматываю этот клубок, чувствую себя в безопасности, а потом что-то гадкое врывается в мою жизнь, спутывает мои аккуратно разложенные нити, приводит меня в ужас. А я послушно начинаю все сначала, не имея никаких гарантий, что на этот раз клубок удастся распутать до конца.

16 января 2022

Я проснулась около девяти часов утра. Первые счастливые мгновения после пробуждения еще не помнила, что случилось накануне. Пара секунд и боль так резко ворвалась в мою душу, что перехватило дыхание и скрутило живот. Я вспомнила, что вчера ничего не ела весь день. То, к чему успела привыкнуть вчера, сегодня, как будто, пришлось проживать заново. Хотелось уснуть и больше не просыпаться, вернуться в безмятежность забытья.

Я встала, умылась, выпила воды и приступила к чтению молитв в поисках душевного равновесия. Стоя возле окна в спальне, обращаясь к небу.

Солнце не показывалось уже несколько дней. Я попыталась вспомнить, когда видела его в прошлый раз, и не смогла. Низкие тучи давили своей тяжестью, намекая на то, что я в западне. В глаза бросились провода – натянутые струны на фоне серого неба. Раньше я их не замечала.

По мере приближения к десяти часам волнение нарастало. Предстоял звонок в справочное отделение больницы, в которой находился Санек.

Как ни странно, вчерашние истерики больше не повторялись. Сегодня я больше была похожа на зомби, выжатая и опустошенная, бездельно слоняющаяся из комнаты в комнату, пытаясь скоротать время до долгожданного звонка в больницу.

– Состояние стабильно тяжелое, пока в реанимации, температуры нет, – отчеканила женщина из справочного после того, как я дозвонилась примерно с пятнадцатой попытки.

Больше ничего узнать не удалось: ни что с ним делали в реанимации, ни подробностей состояния. Посоветовали только звонить в понедельник сразу лечащему врачу по телефону, указанному на сайте в обозначенное время.

Я попыталась разобрать одну единственную фразу на молекулы, извлечь из нее максимум информации.

“Состояние стабильное” – звучит отлично, значит, Санек пережил эту ночь, и его жизни на данный момент ничего не угрожает.

“Тяжелое” – оно и понятно, вчера он еле дышал, сидел и говорил. Было бы странно, если бы сегодня он оказался здоров, все-таки его увезли в городскую больницу, а не в Хогвартс.

“Температуры нет” – это, конечно, хорошо, и, по всей видимости, важно. На этом все.

Позвонила Сашиной маме передать те крупицы информации, что имелись в наличии. Потом своей. Опять предстояло провести более суток в неведении, хоть и в более спокойном состоянии, чем вчера. “Не лежит же он в реанимации в холостую, наверняка что-то там с ним сделали, и ему стало лучше” – успокаивала я себя.