Ты не знаешь о дочери

А потом Роман заметил и мой взгляд. Несколько секунд смотрел в мои глаза, и мне снова показалось, что провалилась в прошлое: он и я, рука в руке, глаза в глаза… Снова пробила нервная дрожь. Всё же эти воспоминания пока ещё больно жалят. Больше ни с кем я не была так счастлива. И больше никто из ныне живущих не причинил мне такой боли. Только он.

Но я не буду показывать свою слабость перед ним. Не дождётся!

Только я хотела гордо вскинуть подбородок, как Роман протянул руку к зеркалу и небрежным движением повернул его так, что меня ему видно не стало.

— Ром, че творишь? — возмутился Пётр.

— Мне показалось, криво висит.

— Водитель тут я! — заявил он и немного повернул зеркало обратно. Только я в него увидела уже лишь ухо Романа.

Не то чтобы я собиралась и дальше разглядывать его через зеркало, но сам жест неприятно царапнул по сердцу. Вот как ты теперь со мной, Роман… Впрочем, чего я ожидала от, по сути, постороннего мне теперь человека?

— Это какого года машина? — завёл Рома разговор с отцом.

— Прошлогодняя.

— Нормально.

— Ещё бы, могу себе позволить.

— Я тоже хочу такую.

— А ты ещё не заработал.

— Заработаю. А пока мне подойдёт и постарше марка.

— Рационально, — хмыкнул Пётр. — Хвалю.

— А движок на сколько?

Мужчины болтали о машинах добрую половину пути, пока я снова провалилась в свои мысли. На душе какая-то слякоть стояла… Когда-то белый чистый снег там кое-то истоптал грязными ботинками, да так и осталось.

Посреди пути Пётр Сергеевич остановился.

— Наташа просила кое-каких продуктов купить. Кать, тебе ничего домой не надо?

— Нет, — отозвалась я, вдруг начав нервничать по новой, осознав, что сейчас мы с Ромой останемся в одной машине вдвоём. Она, конечно, вовсе не тесная, как консервная банка, но всё равно эта мысль не давала мне покоя…

— Ром, со мной пойдёшь?

— Нет. Не хочу… Задолбался уже с этими перелётами.

— Ладно, тогда ждите, я быстро.

Он ушел, и мы остались в тишине. Какое-то время так и сидели молча, но я прямо нутром ощущала, что Роман за мной наблюдает и что-то хочет сказать. И очень сомневаюсь, что это «что-то» будет для меня приятным… Уж мне ли не знать, что он виртуоз в умении причинить боль словесно. Ему надо давать мастер-классы по навыку «как убивать врагов силой слова».

— Ты планируешь искать новую работу? — спросил он, повернув зеркало на меня.

Я прикрыла на миг глаза, чтобы не начать с ним ругаться прямо здесь. Я же говорила — если Рома откроет рот, то мне это точно не понравится.

— Не гони меня, Ром, — ответила я, снова увидев его серые глаза в отражении зеркала.

— Ну, может быть, Екатерина Премудрая предложит ещё уйти мне из собственной фирмы?

— Я ничего тебе не предлагаю. Не перегибай, Рома. В конце концов, ведь это ты вернулся в мою жизнь, а не я в твою. Я работаю на твоего отца — так уж вышло — уже несколько лет, а ты только приехал. И почему же я должна куда-то вдруг уходить?

— А чтобы тебе самой спокойнее было, — нагло заявил мужчина, глянув на меня взглядом, в котором плясали хорошо знакомые мне черти.

Эта фраза означала, что Роман будет меня травить и цеплять, как в школе, ради своей забавы. Да уж, меня ждёт «прекрасное» времяпровождение в офисе… Не было печали, что называется.

— И чё тебя вообще принесло сюда? — вырвалось у меня раньше, чем я успела об этом подумать.

— Слышь, Рыжая, — нахмурился Роман. — Я, может, ещё у твоего величества должен спрашивать разрешения, куда мне перемещаться или не перемещаться?

— Нет, конечно… Извини, — потупила я глаза. А потом снова подняла их и смело взглянула в его лицо, чтобы он понял, что сдаваться и убегать в страхе, поджав хвост, я не намерена. — Ты волен ехать куда хочешь… Но и я тоже. И я не стану ничего менять. Мне нужна эта работа. А если тебя не устраивает моё присутствие — поискать другое место можешь ты.

— Да что ты говоришь, — передразнил он меня, и мне отчаянно захотелось залепить ему по ухмыляющейся, не до конца бритой роже.

— А почему тебя так волнует, что я буду работать в компании твоего отца?

— Совершенно не волнует, — ответил он. — Просто ты сама по себе меня бесишь.

— Почему? — спросила я. — Ведь всё в прошлом, не так ли?

— Конечно в прошлом, — равнодушно отозвался он. — Но ты забыла, как ты себя повела? Мне неприятно с тобой даже в этой машине находиться, ясно? А как ты собираешься работать на одной территории?

Слушать его было очень обидно, снова ком в горле встал. Но ведь он любил меня… Когда-то. Мы ложились с ним в одну постель. Он когда-то даже признавался мне в любви… Хотя бы из уважения к прошлому мог бы не оскорблять меня с самой первой встречи… Но я слишком много хочу от Питерского, судя по всему.

Как был хамом и грубияном, так им и остался.

— Обыкновенно, — пожала плечами я, заставив себя взять в руки. Я не стану при нём плакать и унижаться, как это было в гимназии. Да, это будет для меня испытанием, но мы ведь не в детском саду, чтобы не иметь возможности справиться со своими эмоциями и хотелками. Или «нехотелками». — Брать и работать. Тебя ведь никто не заставляет со мной общаться, правда же?