Ты не знаешь о дочери

— Ну и райончик, — хмыкнул он. — Что ты здесь забыла, Катя? Квартира у твоей ба ведь в неплохом районе. А это что?

Твоей ба…

Он говорил так, словно не было всех этих лет, и это больно било по мне, вызывая непрошеные воспоминания, ком в горле и дрожь по рукам.

Лучше бы оставался таким же злым и далёким, как по пути до дома Петра Сергеевича, чем таким родным и чужим одновременно.

— Теперь я живу тут, — ответила я, не очень желая вдаваться в подробности.

— Ты продала квартиру бабушки и купила тут? Зачем? — отчего-то не унимался Роман.

Ему-то какая разница, где живу я и моя дочь? О которой, впрочем, мне вскоре придётся ему признаться. Когда-нибудь.

— Продала, — ответила я. Всё равно Пётр ему расскажет, ведь он знает о ситуации с застройщиками, которые нас обманули, и ещё много-много людей. — Только эту квартиру я не покупала — мы с Олей её снимаем.

— Зачем?

— За надом, — огрызнулась я. — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

Прямо сейчас сяду и выложу тебе всё, что происходило в моей жизни в то время, как тебе было на неё совершенно наплевать, Питерский! Делать мне больше нечего…

— Не хочешь мне говорить? — поднял он брови.

— Не хочу. Имею право.

— А снимаешь со стариканом? — спросил он, и мне захотелось дать ему леща.

— Давай не при ребёнке, Ром, — одёрнула я его.

Серые глаза так и сверлили меня, словно жить с кем-то, с мужчиной, на одной территории мне — это что-то криминальное.

— Ты думаешь, если бы я жила не одна, то снимала бы такую халупу?

— Кто вас знает…

— Я сказала, закрыли тему — с нами ребёнок.

Роман фыркнул и перевёл взгляд на Олю.

— Оля… — протянул он, с любопытством разглядывая собственную дочь и даже не догадываясь об этом. Она так похожа на него — как он только не замечает? С другой стороны я с волнением наблюдала за этим зрелищем, боясь услышать те самые неудобные вопросы, когда он догадается — если догадается… — Значит, тебя Оля зовут.

— Да, — ответила ему дочь. — А тебя?

— Меня — Роман.

— Красивое имя. Мне такое нравится, — заявила ему Оля.

— У тебя тоже, — улыбнулся он ей такой знакомой мне улыбкой, которая вызвала очередную порцию грусти в моей душе. Боже, как же я любила его губы и улыбку, я бредила ими еще не один год. А теперь всё словно во сне осталось… Во сне, где мы были. Где мы были счастливы. — Ольга. А отчество какое?

— Андреевна!

— Вот как, — изогнул бровь Рома и кинул взгляд на меня. Я же закусила нижнюю губу и молчала. Роман решил, что у меня был после него какой-то Андрей, от которого родилась Оля. А на самом деле это отчество моего отца, и я просто вписала его и Ольге в свидетельство о рождении. Впрочем, Рома может думать всё что угодно — мне всё равно. Сам тоже с девушкой приехал. Должен понимать всё, не маленький. Да и не его это дело, в общем-то… Чего я вообще переживаю, какой он меня видит и что думает по поводу моего ребёнка? Он пока никакого отношения не имеет к нам.

— Нам пора, — прервала я их диалог, боясь, что Роману придёт в голову выяснять информацию об отце девочки. — Спасибо, что подвёз. Не думала, что ты согласишься.

— Какая бы ты ни была, но ты женщина, а женщин надо оберегать и защищать, — ответил он мне.

Я аж зависла от такой фразы. Она была одновременно правильной и оскорбительной. Что значит, какой бы я ни была? А какая я, по его мнению? Впрочем, не хочу знать и слышать этого, всё и так ясно по его пренебрежительному тону. Не стану развивать эту тему и просто уйду.

— Доброй ночи, — произнесла я, изо всех сил делая вид, что меня не волнует всё то, что он наговорил опять.

Я помогла Оле выйти из машины, мы попрощались с Романом, и он уехал, а мы поднялись в квартиру. Едва я успела накормить себя и ребёнка ужином, как тут же нарисовалась Суворова.

— Ну, как прошёл рабочий день? — спрашивала она меня по телефону, пока я наливала себе чай.

— Отвратительно, — отозвалась я. — Ты просто себе не представляешь даже — насколько!

— А что случилось? — удивилась Суворова. — Обычно ты довольна работой. Пётр, что ли, загонял?

— Да нет, — вздохнула я. — Не Пётр. Роман вернулся, уже сегодня. Он был в офисе.

— Да ты что! — тут же всколыхнулась она, и на заднем фоне я услышала какой-то грохот.

— Ты что там — со стула свалилась, услышав новости? — спросила я подругу.

— Почти, — отозвалась та. — Слушай, ну и как?

— Что — как?

— Как он выглядит?

— Хорошо, — изогнула я одну бровь. — Ещё бы рот не открывал — вообще бы золотко был, а не мужик.

— Так, а что он говорил? — тут же поинтересовалась Даша. — Вы уже и поговорить успели? А он тебя вообще узнал?

— Узнал, конечно, — хмыкнула я. — Был безумно рад встрече и на Петра Сергеевича потом ругался в кабинете. Дрянью обзывал меня, зная, что я нахожусь рядом в приёмной и слышу их.

— Вот сволочь, а, — начала злиться Суворова. — Как был козлом, так и остался. Характер не меняется.

— Ну почему козлом, — ответила я. — Он мне и помогал ведь… Пока не случилась вся эта история.

— Да, помню…

— Хотя сейчас он ведёт себя действительно ужасно, — признала я. — Как в школе до того, как у нас всё завязалось.

— Цепляет тебя тоже?

— Ну да.