Ты не знаешь о дочери

Она не подпускала меня к себе, и меня распаляло и сводило с ума это ещё больше…

— Спокойной ночи, — сказал я, намереваясь всё же уйти. Нам обоим стоит переварить то, что случилось. — Завтра заеду. Никаких такси, Катя.

Не слушая её недовольное бурчание я стал спускаться по ступенькам.

Если сейчас не уйду, наломаю дров ещё больше…

Глава 36

Катя

Дверь захлопнулась, а я так и осталась стоять и смотреть ему вслед, приложив пальцы к губам. Поцелуи, довольно грубые, горели на нежной коже. Снова по телу побежала дрожь как от холода.

Ноги стали ватными, мне даже пришлось привалиться к стене.

Что это было?

Зачем?

Для чего?

Я ничего не понимаю…

Рома женится, сам меня гнал и вынуждал работу сменить. Я уже готовилась писать заявление на увольнение и искать новое место, готовилась терпеть его придирки, как было в школе — на них у него фантазия ну просто шикарная! А вместо этого мы вместе выхаживаем нашу дочь, Рома заботится обо мне и приходит вдруг на ночь глядя, чтобы сказать, что хотел меня увидеть… А этот поцелуй совсем меня с толку сбил. Что на него нашло? Зачем ему именно теперь правда о Кирилле? Раньше не хотел знать, а теперь хочет?

Еле отлепилась от стены и прошла в комнату. Перед приходом Ромы я выпила сильнодействующее успокоительное, и теперь меня неизбежно клонит в сон.

Я легла в постель, укрылась одеялом и сомкнула веки. Чем быстрее усну, тем скорее наступит утро, и я поеду к Оле.

Меня сейчас вообще мало что волнует кроме неё. Я молюсь лишь о том, чтобы она поправилась. Я бы многое отдала, чтобы увидеть опять как она смеётся, бегает по квартире, даже не слушается… Только бы здоровая.

Но каким-то образом Рома своим баламутным поведением меня отвлекает от беды, правда, в новые переживания. Я не могу не реагировать на него. Каждый раз когда он касается меня, я вспоминаю прошлое. Он такой знакомый и чужой одновременно, что объятия и сегодняшний поцелуй причиняют боль, заставляя меня вновь испытывать то, что я пыталась забыть.

Я знаю, что он хочет меня поддержать, но не знает как. Сострадания и большого сердце он никогда лишен не был несмотря на образ жизни. В нём странным образом сочетается несочетаемое. Большое сердце живет рядом с импульсивностью и высокомерием, благородство с язвительностью и способностью превратить жизнь другого в ад.

Он не желает мне зла настолько, чтобы я или наш ребёнок страдал. Но всё же стоит выражать свои эмоции иначе, не касаясь меня. Он это всё забудет по дороге домой, а я буду теперь болеть неделями, снова и снова прокручивая в голове сотни поцелуев, что у нас были, и тот мимолётный, горький, острый на эмоции, что он украл у меня сегодня…

А как перед его невестой стыдно… Я словно сделала что-то противозаконное, хотя не собиралась в этом участвовать. Как теперь смотреть на него, общаться в деловом стиле и вспоминать, как жарко он целовал меня в коридоре съемной квартиры среди ночи? Как смотреть в глаза его девушке, когда я буду возить к Наташе и Петру Олю?

Как понять вообще его поступок? Ему же есть с кем целоваться, зачем он пристает ко мне, да ещё так неожиданно? Эти вопросы о прошлом, объятия, поцелуи — кому теперь всё это нужно? Уже ничего не исправить и не изменить. Ни к чему…

Всё стало ещё сложнее…

Сон победил мои мысли, которые растекались словно краски по стене, и я незаметно для себя опять вернулась в прошлое, уже во сне…

Роман

Какое-то время тупо стоял у подъезда, пытаясь вернуть голову на место.

Дыхание выровнял, но сердце так и билось как бешеное. Ощущал себя снова пацаном, который урвал у Рыжей сладкий поцелуй.

Как будто опять в прошлое попал. Всё тоже самое: я, она, её приятный запах, что сносит мою крышу, которая и без того уже еле держится на месте рядом с ней, милые веснушки и пухлые нежные губы…

Наверное, глупо врать себе — и через пятьдесят лет она останется для меня идеалом женской красоты. Никого другого я так не желал. И не любил.

Этот грёбаный поцелуй словно окончательно что-то во мне перевернул, напомнив, каково это — целовать её, мою Рыжую… Это не просто удовольствие, это какое-то граничащее с безумством наслаждение и почти жизненная необходимость. Как будто если бы не поцеловал её, то умер бы как без воздуха.

Она хотела мне дать по почкам за то, что посягнул на её святыни, я знаю. Но…чёрт возьми, до сих пор приятно трясёт от ощущения её на своих губах. Пусть бы даже отлупила — оно того стоило.

Только дальше что?

Жить-то как?

Получается, я пять лет жил в воздушных замках? Жил в придуманной правде, казнил невиновных?

Я, блин, просто не знаю как это принять и осознать.

Что дальше будет — я просто не знал. Понимал лишь одно — как раньше уже никогда не будет.

Из-за Рыжей мой мир переворачивался много раз, делая отметки и шрамы на сердце.

Первый раз — когда Рыжая пришла в мой класс.

Худенькая, странная, молчаливая девчонка с офигенно красивыми голубыми глазами, рыжей косой и пухлыми, соблазнительно очерченными губами, заставила меня сначала оборачиваться на неё, потом постоянно думать о ней. Потом откровенно мечтать о ней…