Ты не знаешь о дочери

Я до сих пор помню этот день и наш последний разговор у стены университета в мелочах. И ту флешку, которую она кинула в меня. Я не смог удержаться от соблазна, и всё-таки забрал её. Домой не пошёл, в гостинице уже её включил… И мне стало в разы хуже. Лучше бы я её не включал и вообще даже не поднимал с асфальта. Там были поздравления друзей, сокурсников, товарищей по плаванию, а в конце… Признания в любви от Кати…

Я думал, мальчики не плачут. Но в тот день я просто не мог ничего поделать с собой. Она просто убила меня нежными, трогательными словами, которые в сложившейся ситуации втыкались спицами в сердце, в рёбра, не давая дышать, не давая жить, не оставляя шанса на спасение…

Разворотил поэтому полномера, за который потом платили отец и Наташа…

Стыдно до сих пор, но это были мои эмоции, моя боль, которая вот таким образом нашла выход. Хотя это были лишь крупицы той боли, которую я носи в себе последующие долгие месяцы.

— Помню, — ответил Архип. — Такое не забудешь… Ну, понятно. Катя такая… Гордая. С характером. А чего же решила сказать?

— Оля в больницу угодила, — сказал я. — Клещ укусил. В реанимации вторые сутки — лихорадка от яда клеща. Мы отмечали на даче отца юбилей Наташи. Когда девочке стало плохо, я её и Катю в больницу повёз. Ребёнка под капельницы, пытаются яд нейтрализовать. А Катя мне и говорит: Оля — твоя дочь. Вот так…

— Бедный ребёнок, — тихо произнёс Архип. — Если бы с Вадиком нашим что случилось, я бы с ума сошёл. Держись, брат! Помощь же оказали?

Он ободряюще хлопнул меня по плечу.

— Да, она под присмотром врачей круглые сутки, — кивнул я. — Ей, кажется, легче. Она стала приходить всё на более время в себя, пока снова не поднимается слишком высокая температура.

— Катя переживает сильно?

— Конечно. Стараюсь её поддержать как могу.

— Ну понятно. Она тебя гонит, да?

Архип, конечно, быстро догадался, что Катя не была мной забыта. Он слишком хорошо меня знает, и знает, как сильно я её любил. И теперь слишком много о ней говорю…

— Да.

— А ты хотел бы всё вернуть?

— Не знаю…

— Но тебя тянет?

— Да.

— Но ты же жениться собрался? Как же Лада? Нельзя так, брат.

— От кого я это слышу, боже мой? — съязвил я. — Давно ли ты так запел? Напомнить, чем ты занимался до того, как Крис тебя приручила?

— Не надо. Я помню. Более того, я ведь был в схожей ситуации — Вадима Кристина родила без меня ведь. Так что как никто тебя понимаю. Но я бы свободен, и брака ни с кем не планировал, когда решил попробовать добиться её снова.

— Лада… Она хорошая. Но… Честно, я уже не уверен, что хочу на ней жениться. Я ублюдок?

Я вопросительно посмотрел на Архипа. Он всегда говорит честно. И если сейчас он меня припечатает правдой — то так мне и надо, значит.

— Нет, — пожал друг плечами. — Ты просто её не любил, наверное. Ты так и любил… свою Рыжую.

Я промолчал.

«Так и любил свою Рыжую».

Не знаю. Не уверен. Но тогда почему я как больной опять за ней гоняюсь?

— Дай мне совет, друг, — попросил я его.

— Уверен, что хочешь слышать правду? — спросил Архип. — Ты же знаешь, я лгать не буду, и скажу как есть.

— Потому я и прошу совета у тебя, — сказал я, посмотрев в его глаза. — Скажи своё мнение — что мне делать? Я совсем уже запутался намертво, и не распутаться.

— И не будешь орать на меня как крокодил? — изогнул он одну бровь, а я рассмеялся.

Моя фраза. Архип её перенял у меня. И помнит.

— Не буду, сам же настаиваю.

— Ну раз ты просишь… — крякнул Архип. — Я не претендую на истину в последней инстанции, это лишь моё субъективное мнение. Мнение человека, которому не всё равно на твою жизнь, жизнь Кати — она неплохая малая, мне она нравилась как человек — и жизнь Оли. Раз уж вы её родили, надо нести ответственность. Я сам был лишён первых лет своего сына, и я знаю, как это больно. Но подумай о том, что у тебя теперь появился шанс исправить будущее, наладить отношения с ребёнком, пока она ещё маленькая, раз уж прошлое всё равно исправить нельзя.

— Да я ребёнка не собирался бросать, — ответил я. — Тест покажет, что он мой, и тогда никаких препятствий к нашему общению не будет. Я Катю и не виню, если честно. Мне обидно, жаль, но я же понимаю, что сам виноват и расставание наше было болезненным и некрасивым. Но тут уж не моя вина! Нечего было в постель к этому Кириллу лезть…

— Ром, — посмотрел на меня Архип. — Я всё-таки думаю, что она не виновата, хоть ты и не верил мне раньше, и слушать не хотел.

— А кто? Пушкин? — с сарказмом в голосе спросил я.

Архип учился не с нами, но Кирилл и он часто попадали в наши тусовки. Потому знакомы были, хоть и не дружили.