Ты отдашь все!

Одним словом, прежде чем что-то предпринимать, я решила созвониться с Максимом Заботкиным и, уже исходя из его намерений, определиться окончательно.

Изложив ему коротко ситуацию, я по тону Заботкина поняла, что перспективы потратиться на мою поездку в Германию ему не слишком-то нравятся. Но неожиданно где-то на заднем плане возник густой баритон капитана Тугова. Он что-то забубнил, а потом и вовсе выхватил у Максима трубку.

– Татьяна Александровна! – пробасил он. – Можете не волноваться, поезжайте! Я на себя эти расходы беру! У меня есть сбережения, – и уже в сторону он добавил: – Молчи! Это дело чести! Я сказал!

Услышав обещание Тугова, я повеселела. Признаюсь, я бы изрядно разочаровалась, если бы расследование пришлось прервать. Теперь же я воспряла духом и была готова к дальнейшим размышлениям.

В первую очередь меня волновал вопрос: где и у кого хранятся сбережения Левы Маркова? А ответ на него, скорее всего, сможет мне дать мама Льва. И еще неплохо бы поговорить с его коллегами. Марков, как следовало из его писем Гайворонскому, общался преимущественно лишь с ними и со своей мамой. Других его знакомых в Германии я не знала. Значит, это и есть тот круг людей, с которыми мне предстояло встретиться.

Вернувшись домой, я набрала номер аэрокасс и заказала авиабилет до Дюссельдорфа.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Я была в Германии не в первый раз – мне доводилось приезжать сюда как в рамках общеевропейского круиза, так и по своим профессиональным делам.

Однако городок Бергхайм – в десяти километрах к западу от Кельна – не значился ни на одной туристической карте. Он был ничем не примечателен, практически ни одной деталью не отличаясь от сотен других маленьких городков Западной Германии. По сути, это был «спальный район» Кельна, отделенный от него зеленой зоной.

Мне пришлось серьезно поработать, разыскивая Розалию Львовну Белявскую, больную маму Льва Маркова. После долгих расспросов всех этих не владевших русским языком немцев я все-таки смогла с помощью какого-то турка найти нужное место. Как выяснилось, этот турок когда-то у себя на родине активно торговал кожаными изделиями и имел большой опыт общения с российскими челноками.

Я подошла к двухэтажному дому с несколькими квартирами, где жили, в основном, эмигранты. Я это сразу поняла по виду вышедшей из подъезда семьи: одетой в длинную пеструю юбку женщины в платке и двух чернявых мальчуганов, говоривших на языке, весьма походившим на речь торговцев цветами на российских рынках. Женщина бросила на меня любопытный и, в то же время, подозрительный взгляд.

Не обращая на нее внимания, я вошла в подъезд, поднялась по лестнице на второй этаж и позвонила в левую дверь. На мой звонок открыла маленькая, совершенно седая, старая женщина с резкими чертами лица. Такой же резкий был у нее и голос.

– Вас воллен зи хир? – гортанно выстрелила она в пространство.

– Их бин... Их бин... – с ужасным акцентом проговорила я. – Из России. Та-ра-сов!

– Русслянд?! Тарасов?! – неподдельно удивилась старушка. – Проходите, – сказала она уже по-русски, правда, с характерным картавым «р».

– Меня зовут Татьяна, а вы, наверное, Розалия Львовна? – я вошла в прихожую.

Старушка сразу помрачнела, достала из кармана платок и приложила его к увлажнившимся глазам.

– Розочка умерла два дня назад! Ее только что похоронили, – сообщила она мне.

Я была искренне потрясена этим известием.

– А что с ней случилось? – спросила я.

– Она долго болела, у нее был хронический панкреатит, гипертония, ноги отнимались. Она же инсульт перенесла! Ох, она всю жизнь болела. С детства болела, такая была слабенькая! Если бы не покойный дядя Изя, который откармливал ее в детстве медом со сливочным маслом, она бы не дожила до такого глубокого возраста. А ей было уже семьдесят восемь. К тому же, и с сыном ее беда приключилась! Какая же беда приключилась! Боже ж мой, боже ж мой, какое горе! Ни одна мать не в состоянии вынести такого. Тем более, что она была очень привязана к Левушке, мы его именно так в семье называли, – запричитала старушка.

Я сочувственно кивала.

Вдруг у нее в голове что-то щелкнуло, и она подозрительно уставилась на меня.

– Извините, а кто вы такая?

– Я частный детектив. Расследую смерть Льва.

– Ах, боже ж мой! – снова воскликнула старушка. – Проходите, меня зовут Сара Львовна. Извините, что я держу вас в прихожей, мне, к сожалению, нечем вас угостить. Какое благородное у вас занятие! – она повернулась и заковыляла внутрь квартиры. – А, извините, кто вам платит за расследование?

– Это не важно, вы, скорее всего, не знаете этих людей, – махнула я рукой. – Могу сказать только, что это друзья Льва. Скажите…

– Да-да, я вас слушаю! – перебив меня, почти пропела Сара Львовна и указала мне на стул. – Садитесь, спрашивайте меня, если что-то нужно. Боже мой, бедная Розалия! – скосила она взгляд в сторону портрета женщины, удивительно похожей на саму Сару Львовну.