Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака

— Хочу от него спрятаться, чтобы не вылавливал на улице, — выкрутилась Настя.

— Ну, можно. А у тебя есть деньги? — вопросительно посмотрела на нее парикмахерша.

— Да, есть, — кивнула Прокофьева.

— Хорошо, сделаем, — проворчала парикмахерша, берясь за дело.

Настя только успевала следить за ее руками.

Теперь, глядя в зеркало, Прокофьева не узнавала себя. Светло-русые, длинные волосы чуть ниже плеч, другая челка кардинально меняли лицо. Черный цвет и привычная прическа остались где-то в прошлой жизни.

«Интересно, сколько все это продлится? — подумала она. — Через полторы-две недели я уже начну «линять», в смысле волосы отрастут и снова их понадобиться подкрашивать. Знать бы все наперед, что в этой жизни дальше произойдет. А пока, как говорится: “Раз, два, три, четыре, пять — я опять иду искать. А кто не спрятался, я не виновата”».

Теперь перед Настей стоял новый насущный вопрос: где ей скоротать ночь.

— Савелия убили, некому за меня думать, — произнесла Прокофьева тихо.

Немного помедлив, она вернулась в супермаркет и вышла оттуда с большим пакетом, в котором лежали туристический спальный мешок и надувной коврик.

— Вот так, Прокофьева, дожилась до бомжевания, — обратилась она сама к себе. — Кошка ты драная, чтобы не подставляться, у тебя теперь один выход — ночевать по крышам, как прочие четвероногие и хвостатые.

Опыт ночевки на одной из питерских крыш у Насти уже был. Но тогда она просто пыталась уснуть, свернувшись калачиком на какой-то более-менее чистой доске на одном из чердаков в компании с не получившим общагу первокурсником. Ее выгнали из общежития — кто-то настучал коменданту, что она привела какого-то бездомного ночевать. Между тем, человеку действительно просто не было, где спать, и он не был ни преступником, ни бомжом, а был домашним мальчиком-одуванчиком, который не успел выбить в деканате общежитие и никого в этом городе не знал, кроме случайно попавшейся навстречу старшекурсницы Насти.

Настя, конечно же, потом всем негодяям отомстила, описав в газете и визит в общагу маньяка, легко преодолевшего вахтерский заслон, и то, что называется «не достояться к администрации» или «пошлют тебя туда — не знаю куда — за дополнительными справками». Словом, жуткую бюрократическую волокиту во всем и по любому поводу.

Второй визит на крыши был сопряжен со знакомством с питерскими бездомными детьми, или, как раньше их называли, беспризорниками. Один из них, Ванька, стал закадычным Настиным другом, снабжавшим ее, если возникала нужда, информацией о том, где что в городе произошло. К нему-то на крышу, а точнее в каморку на чердак, и собиралась в настоящий момент наведаться Настя. И с этим ей повезло: осевший на одном из тайных чердаков Невского проспекта одиннадцатилетний Ванька как раз был дома, если это можно было назвать домом, а не на «работе».

— О’кей, Настена, — оставляй свой мешок и приходи вечером, если не найдешь где приткнуться ночевать, — деловито сказал Ванька, серьезный не по годам парнишка. Родителей у него не было, а в детдом он идти не хотел, предпочитая жить жизнью «самодостаточного, — как он выражался, — кента», шныряя по питерским улицам в поисках работы, — мало ли машину кому-нибудь помоет, денег дадут, — или аская на улицах. Аскать означало просить — от английского слова «ask». Помогал еще торговать иногда кому-нибудь пивом или сигаретами, но за это «мели» менты, поэтому такого рода работенка была не в чести у питерской бездомной шпаны.

Но у Насти, которую Ваня звал Настеной, было к нему еще одно дело. Из-за ее, как она теперь рассуждала, развратного поведения накрылся подробный расспрос Савелия, который практически ничего не успел ей рассказать. Из-за этого она оказалась перед фактом наличия нерешенного уравнения с несколькими неизвестными. Во-первых, ей неизвестно, кто такой Кандидат и почему он хотел ее похитить и, возможно, убить. Как этот Кандидат связан с Полканом, который натравил на нее позавчерашней ночью Носка? Ясно было только одно: это Дим Димыч Васильев с Васильевского острова, сосед Рыжова, навел на него братков, сдав, как говорится, с потрохами. Он же, вероятно, как наводчик был связан или знаком и с Кандидатом, и с Полканом.

Словом, как ни крути, Насте нужно было наведаться на Васильевский остров к Васильеву. Но прежде она хотела вернуть ту самую фотку, которую распечатала после гибели Жар-птицы, а затем отдала Сане Лысому. Для этого ей было нужно заново выйти на Лысого. Ванька мог знать Лысого или людей, связанных с ним. В этом она не ошиблась.

— О’кей, встречаемся через три часа возле «Макдональдса» на Васильевском острове. С тебя гамбургеры, чипсы, кола и еще что-нибудь, что я назову. По рукам? — сказал Ванька.

— По рукам, — ответила Настя. — Тебе денег дать?

— Не, не надо, рассчитаешься после дела. А то, как я буду его проворачивать, тебе знать не надо, — это мое дело. О’кей?

— О’кей, я буду тебя ждать с чипсами и гамбургерами, — сказала Настя и отправилась гулять по городу в ожидании назначенного времени.