Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака

— Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого, — словно подхватил его мысли Фернан. — А тот, кто сводит и разводит в жизни одного и другого, знает, что ее попросту не существует.

— Но если я сейчас уйду… — попробовал было возразить Морен.

— Вы не уйдете, — все так же спокойно сказал масон.

— Но почему? — снова возразил Бернар, чувствуя, как слабеет его тело, и понимая, что в этот момент он, действительно, не сдвинется с места. Он также осознавал, что сделает все, что потребуют от него эти люди. Какая-то едкая боль словно поселилась у него в животе и резала тело изнутри. Ему было неприятно и хотелось поскорее от нее избавиться.

— Дорогой господин Морен, поверьте, нам дорого ваше любопытство и вдвойне дорого ваше желание отстоять свою позицию и взгляд на создателя. Но поверьте, у вас нет выбора.

— Христос умер за людей, чтобы доказать… — не окончил свою фразу Бернар, поскольку был прерван собеседником.

— Он не умирал, это была ложь. Уловка, если хотите, чтобы создать коллизию.

— А как же свидетельства очевидцев?

— Свидетели были настолько неграмотными, что поверили бы любому гипнотизеру, а уже тем более тому, через которого внушал им сам Дух.

«Боже, какая ересь, и когда наконец все это окончится. И самое главное, мне нечего ему возразить. Ни одна церковная догма документально не подтверждена», — думал все более слабеющий Морен.

— Да и как подтвердить то, чего не было? А главное — зачем? — снова подхватил его мысли масон. — Впрочем, вы сами убедитесь в этом, если внимательно перечитаете этот фундаментальный труд.

Бернар знал Библию чуть ли не наизусть, но сейчас ему откровенно было не до спора. Снова кружилась голова, и он чувствовал, как его покидают последние силы.

— Если бы Христос был Богом Света, он не стал бы вводить в заблуждение публику, провоцируя негативную реакцию. Перечитайте любое из Евангелий, проанализируйте его поведение. Даже энциклопедист Поль Гольбах в своей книге «Галерея святых» заметил, что поведение Иисуса было более чем непочтительным не только по отношению к тем, с кем он общался, но и к собственной матери. Или вы так же, как ваши прихожане, предпочитаете верить в иллюзии, не изучая исторические свидетельства?

— Вы отвергаете, что он был Богом? — произнес Морен.

— Мы отвергаем то, что он был Богом Света, а не Света и Тьмы одновременно.

«Скорей бы отсюда уйти. У меня нет больше сил. Почему я так быстро теряю силу?» — подумал Бернар. Он хотел было подняться, чтобы выйти из номера, но словно чья-то невидимая рука пристегнула его к стенке, и он продолжал сидеть, едва удерживая равновесие. На ум ему пришло, что нужно прочесть молитву, чтобы избавиться от этого наваждения, но никакие слова, кроме «Отче наш», не шли в голову. В ней словно образовалась полость, которую, как он ни старался, было трудно заполнить чем-нибудь оживляющим.

— Сейчас, господин Морен, наши люди проводят вас на поезд. И затем вы встретитесь с нами уже в Ренн-ле-Шато.

— Что вам от меня нужно? — очень тихо спросил Бернар.

— Всего лишь, чтобы вы прошли этот путь до конца. Вы все поймете. Прощайте. Не забудьте ваш пакет, — сказал Фернан и, указав кивком головы на лежащие на столе деньги, откланялся.

Бернар Морен слабо помнил, как оказался в поезде. Но когда он очнулся, то почувствовал, что ему значительно полегчало. Деньги были при нем. Человек от Фернана, который представился, как Жан-Пьер Риволи, сидел рядом в купе. Господин Риволи должен был курировать осуществление проекта по реконструкции церкви в Ренн-ле-Шато. Здесь же была та самая Эмилия Санклер, которая сопровождала его на собрании ложи. По прибытии поезда в Тулузу они оба остановились в отеле. Сам Морен там пробыл только одну ночь. Переночевав, наутро он отправился в Ренн-ле-Шато.

Мари встретила Бернара с большой радостью. Но от ее влюбленных глаз не ускользнуло то, что он несколько рассеян и мрачен. Ему явно было не до нее. Через некоторое время в Ренн-ле-Шато прибыла команда строителей. Бернару приходилось делать вид, что он тоже что-то решает, давая кое-какие распоряжение. На самом же деле за всем происходящим бдительно следило око господина Риволи. Морен только выполнял его указания.