Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака

В одно прекрасное осеннее утро, которое на юге Франции, где расположен Ренн-ле-Шато, все еще тешило приятным теплом, к Бернару Морену явился визитер из Парижа. О чем они говорили за запертой дверью, никто не слышал. Но на следующий день, отменив все свои дела, отец Бернар вместе с этим человеком срочно отправился в Париж. Столица Франции в конце XIX века жила роскошной жизнью и занимала себя всяческими забавами, впрочем, как и в прошлые времена. И Морен, никогда до того не посещавший Париж, сначала даже растерялся. Ему как никогда хотелось жить и попробовать все на свете — женщин, вино, рестораны… И ему как по мановению волшебной палочки все это организовывали те, кто его сюда пригласил.

За неделю отдыха в Париже за счет неизвестных спонсоров этого далеко не простака из южной провинции, не побоявшегося ввести в заблуждение епископа, тщательно изучали. После того как те, кто находился в тени, неизменно действуя через подставных лиц, якобы случайно встречавшихся у Морена на пути, поняли, что человек этот падок на роскошества, Бернар Морен был приглашен на собрание масонской ложи.

В окуренном фимиамом зале, куда привели сельского священника из Ренн-ле-Шато, у него закружилась голова. Запах ему что-то напоминал, но он не мог вспомнить — что именно. Было жарко, и Морену захотелось раздеться: хотя бы сбросить черный плащ и расстегнуть ворот, чтобы можно было свободно дышать. В полумраке почти ничего не было видно, и помещение казалось пустым. Потом вокруг замелькали какие-то едва заметные тени, и Бернар понял, что он в зале не один. И Морен несколько растерялся. Его сознание все больше погружалось в театр теней, который развертывался перед его глазами.

Полумрак постепенно рассеивался. И в едва заметных прежде тенях уже можно было различить силуэты женщин и мужчин в черных полупрозрачных накидках. Их тела под таким странным одеянием, казалось, были совершенно обнаженными. Бернар Морен от удивления шире открыл глаза. Авансцена, на которой происходило действо, располагалась шагах в десяти от него. К священнику подошла женщина в алом полупрозрачном плаще и предложила присесть. Женщина была очень красивая, и Морен не мог оторвать от нее глаз. В руках у нее был поднос, на котором стояли фужеры с каким-то напитком. Только сейчас Бернар ощутил, насколько он томим жаждой, и в мгновение ока бокал с магическим напитком осушил.

Женщина опустилась на мягкий диван, покрытый черным атласным покрывалом, и усадила Бернара рядом с собой. Она осторожно положила свою руку ему на колено, как бы нечаянно обнажив белоснежную большую грудь. Морен попытался расстегнуть ворот туники, но через секунду ему и вовсе предложили ее снять. В голове у него все смешалось. Напиток разгорячил кровь, и она сильно пульсировала в висках. Он только мельком успевал отмечать, что происходило на сцене. Зазвучала тихая музыка. Люди в полупрозрачных одеждах, кружась в танце, полностью обнажили тела. Через некоторое время все танцоры уже лежали на полу, слившись в экстазе опустошающего их тела оргазма.

Каково это было выдерживать сельскому священнику. Очнувшись на какой-то миг от опьянившего его зелья, он ясно увидел все это зрелище, напоминавшее Содом и Гоморру. Теперь уже повсюду валявшиеся обнаженные люди ласкали друг друга в разных позах, не избегая однополых контактов.

Морен только успел подумать:

«Господи, куда я попал?» — И снова впал в беспамятство.

Вновь Бернара Морена пробудил величественный гимн. Все присутствовавшие, в том числе и он, были уже снова в черных плащах, и одни из них пели, а другие аплодировали.

— Слава Великому архитектору. Слава, — услышал священник.

Лиц собравшихся в зале людей он не мог видеть. Они были скрыты под масками. При этом его собственное лицо оставалось открытым. Морен заглянул под свой черный плащ и ужаснулся. Тело его под ним было обнажено. Священник почти ничего не помнил. С ним рядом все так же стояла женщина в красном плаще.

— Не беспокойтесь, — промолвила она. — С вами ничего плохого не случилось.

Это было что-то вроде посвящения. Первая его стадия — ознакомление. Каждый мог видеть тело и лицо Морена и, следовательно, легко мог узнать его на улице или в другом общественном месте. Он же не мог узнать никого. Бернар Морен чувствовал себя более чем странно. Словно кто-то терзал все его тело, и он чуть ли не терял сознание от страха за свою репутацию и одновременно от стыда.

— Ничего, ничего, — подбодрила его та же женщина. — Это со всеми так происходит первый раз. Не бойтесь, никто вас не выдаст. Здесь другой контингент.

— Какой? — позволил себе спросить Бернар.

— А вы разве не видите? Это масонская ложа, — спокойно ответила дама. — Впрочем, нам пора познакомиться. Меня зовут Эмилия. Ваше имя мне известно, мсье Бернар.

При этих словах Морена бросило в жар.

— Это мы вас пригласили, — продолжила дама, некоторое время назад показавшая Морену свою великолепную грудь. — Мы за вами наблюдали все эти дни в Париже. И теперь вы можете просить все, что хотите. Но прежде выслушайте наше предложение.

— Когда?