Ты проснешься

Он крадучись подобрался к милитаризированной барышне с намерением немножко ее попугать. Или шокировать. Или просто смутить, на худой конец. Он умел смущать молоденьких девушек, и их смущение его страшно забавляло. Заодно и повод появится, чтобы познакомиться. А если барышня обидится и больше разговаривать с Демидовым не захочет, то Демидов-то все равно уже развлечется!..

Прокрался, стал рядом, посмотрел на ее профиль, на то, как уверенно она держит оружие, как напружинились ее мышцы, и вся она как-то присобралась, приготовившись стрелять.

Вот те, здрассте... Как же он не узнал ее сразу, как только открыл дверь и вошел! Язык между тем молол заготовленную чепуху. А голова соображать перестала, это был перебор, удар без предупреждения и подготовки. И какой. Мало того, что хватка окаянной бездны не ослабевает, и из-за этого живет он теперь с какой-то постоянной ноющей болью, лишь изредка заглушаемой, так еще и увидел ее теперь новую – леди-снайпер, агрессивную секси. Агрессивную и ладную. Умелую такую. Мужское воображение – страшная сила. Практически бесконтрольная.

Но тут леди-снайпер начала вытворять что-то уж совсем непонятное. Наставила на него свой пистолетик. Обзываться начала. Набежал народ, бедлам усилился. «Бред какой-то», – злился Демидов, почему-то позволяя себя скрутить. И только произнесенные ею слова о Ване Ескевиче, наконец, включили его мозг.

Самый здравомыслящий из них, Никита, сказал ласково:

– Катюш, мы придержим твоего знакомого, чтобы ты смогла с ним разобраться, только револьвер мне отдай, хорошо?

Катя нервно сказала:

– Кит, я спокойна. Главное, я очень прошу вас запомнить, мальчики, что, если и когда со мной что-нибудь случится... окончательное, то не думайте, что был несчастный случай или грабеж по пьяни. Господин Демидов вам сможет потом рассказать... подробности.

Трое мужчин угрюмо уставились на новичка. Катерину они знали хорошо. Она не истеричка и не наркоманка. В психических отклонениях замечена не была. Тогда что?

– Кит, ты где его взял? – продолжая рассматривать Демидова, спросил Витюша. Никита взъерошил волосы и ответил:

– Про него мне Жора Абдрахимов по ушам ездил. Нормальный такой чел, говорит, мы с ним вместе в секцию регби ходили.

– Это когда ж было? Еще при генсеке? – ядовито уточнил Витюша, – Если при генсеке, то с тех пор много воды утекло, люди меняются.

Братья Панарины опять принялись рассматривать новенького. Смотрели недружелюбно. Андрей Забродин демидовские локти не отпускал и свирепо играл желваками.

А Демидов стоял молча и тупил. Мозги буксовали. Ускользало от Демидова нечто очень важное, и, похоже, это важное было напрямую связано с другом Ваней. Так он и стоял задумчиво под прицелом Катиного кольта с заведенными за спину руками.

А Катя, про которую все немножко забыли, вдруг кривовато усмехнулась, перехватила кольт за дуло и рукоятью вперед сунула Демидову.

– Хотя, конечно, Олег Олегович, если вам для чего-то нужно непременно меня убить, я вам, естественно, это позволю, – сказала она звенящим голосом. Кажется, губы у нее дрожали.

Кольт перехватил Витюша. А Катя и не возразила. Развернулась. Часто застучали каблучки о бетонный пол, хлопнула закрывающаяся дверь. Демидов рванулся из Андрюхиных рук и кинулся следом.

Трое мужчин молча смотрели ему в спину.

– Что делать-то будем, мужики? – спросил Андрюха.

– Мне кажется, убивать он ее не будет, – задумчиво произнес Никита.

– А она? Что-то Кэтрин сегодня не в духе...

– Тем не менее, ясность мысли Кэт не потеряла, – с ухмылкой отозвался Витюша, рассматривая пустой барабан револьвера.

А потом, спрятавшись ото всех в раздевалке, она сидела, ссутулившись, как старушка, и изредка тихонечко всхлипывала, вытирая слезы банданой за отсутствием носового платка.

На душе было плохо. Кто ее сможет понять? Каково это – любить мужчину, который тебя не просто ненавидит, а задался целью убить, и не испытывает при этом никаких, вообще никаких чувств, хотя бы даже и ненависти. Просто она ему почему-то мешает. Как мешает мелкая мошка, вьющаяся над горшком с геранью.

Когда дверь открылась, Катя не шелохнулась и спину не выпрямила, даже головы не подняла.

– Что за представление вы тут устроили, уважаемая? – зло процедил Демидов. – С какой стати наехали так грубо? Критические дни? Еще какие-то проблемы?

– Извинений не дождетесь, – глухо ответила Катя. – А в смысле представления, то это вы большой мастак. Уважаемый. Изобразили виртуозно неведение. Но мне это неважно. Главное, ребята предупреждены, значит, может, и не пришьете вы меня где-нибудь в темном переулке.

– Да с какой стати вы вообще решили, что я вас... пришить собираюсь?! За каким, извините, лядом?

– Думаю, это потому, что не понравилось вам мои вопросы насчет детдомовцев, которых вы заслали неизвестно куда. Думаю, вы с вашим приятелем гнусность какую-то совершили, а теперь разоблачения боитесь. Ведь так? – и посмотрела вдруг ему прямо в глаза.