Ты слышишь нашу музыку?

Иногда с Янисом случается — он слетает с катушек. Я положила ладонь ему на грудь и попыталась остановить. Он посмотрел на мою ладонь, потом вскинул глаза на меня. Я прочла в них столько страдания, злости, разочарования, что пришла в ужас. От боли за него у меня сдавило сердце. Таким я его никогда не видела. То, чего я так долго боялась, не решаясь признаться самой себе, выплеснулось наружу.

— Янис, скажи мне.

— Твой брат — кретин!

Его низкий голос обычно звучал очень мягко, я никогда не слышала, чтобы он говорил так зло и грубо.

— Чуть что, сразу оскорбления и громкие слова, — ухмыльнулся Люк. — Пора немного повзрослеть! Прояви хоть раз профессионализм! И постарайся усвоить: возможно, я кретин, но обладаю определенным запасом здравого смысла. В отличие от тебя.

— Что ты такое говоришь? — возмутилась я, продолжая удерживать Яниса, что с каждой секундой становилось труднее.

— Не вмешивайся, Вера. Это рабочие разногласия между твоим мужем и мной, — резко оборвал Люк.

Я почувствовала, как у меня под рукой напряглись Янисовы мышцы.

— Я сам все решу, — бросил он мне.

Как они могли до такого докатиться, почему не сумели найти компромисс? Люк и Янис были как братья; хоть они и разные и иногда ругаются, но никогда дело не доходило до рукоприкладства. Несколько дней назад Янис намекнул на назревающий конфликт, но он вроде бы его погасил. Почему он не все мне рассказал? Когда ситуация зашла в тупик?

— Этот проект чреват провалом, — продолжил Люк, больше не обращая на меня внимания. — Но ты с твоей манией величия отказываешься что-либо замечать, ты ни в чем не отдаешь себе отчета! Ты безответственный человек, Янис. Всегда таким был и всегда таким останешься.

— А ты, ты кто такой? Канцелярская крыса! Жалкий скупердяй! Ты не способен отвечать на вызовы и включать воображение!

— Я должен обеспечивать работу фирмы и платить зарплату, в том числе и тебе!

— К тому же ты еще и мелочный! Как ты думаешь, почему я вкалывал как псих над проектом для Тристана? Не хочу обманывать, я стремился доказать тебе, что способен с ним справиться. Но гораздо важнее для меня была фирма, потому что эта работа увеличит доверие к нам, повысит наш рейтинг по сравнению с конкурентами! Постарайся хоть изредка видеть дальше собственного носа! Ты, вероятно, по своему обыкновению, ограничился беглым просмотром моих предложений.

— Ошибаешься! Я уже объяснял тебе: это неплохо, но неосуществимо. Тебя заносит!

— А ты трус! Найди в себе смелость хоть раз, черт тебя подери!

— Смелость тут ни при чем, и вообще меня с самого начала не интересовало то, что от нас хочет этот тип.

— Почему ты тогда не остановил меня, когда я пахал как папа Карло над его заказом?

— Я тебя об этом не просил. Но ты, как обычно, завелся и не снизошел до того, чтобы прислушаться ко мне или обсудить проект со мной, а очертя голову ввязался в него.

Янис сделал шаг назад, чтобы сбросить мои руки. Я стояла окаменев, прикрывая рот дрожащей ладонью, наблюдала, как муж и брат убивают друг друга, и не могла этому помешать. Они оба заявили, что меня их спор не касается. Я угодила в совершеннейший кошмар. Сжав челюсти, Янис обошел офис по кругу, стараясь держаться подальше от Люка. Схватил куртку, взял со стола ключи и телефон. Потом с таким же замкнутым лицом подошел ко мне и стиснул мою руку:

— Пошли отсюда, я тут задыхаюсь.

— Но…

— Ничего не говори, пожалуйста.

Он потянул меня к выходу, я оглянулась: лицо Люка, который медленно возвращался к столу, было серьезным. Янис открыл дверь, но, перед тем как уйти, остановился и обратился к брату:

— Если у тебя есть хоть капля уважения к моей работе и к нашему многолетнему сотрудничеству, подумай еще два дня.

Брат, чей взгляд я безуспешно пыталась поймать, растерянно покачал головой.

— Ты ничего не понял, — пробормотал он и повернулся к нам спиной.

Янис потянул меня за руку к машине. Открыл дверцу и, не церемонясь, втолкнул на сиденье. Я не отрывала от него глаз: обходя наш «вольво», чтобы сесть за руль, он наткнулся на мусорный контейнер и принялся изо всех сил пинать его. Когда он все же сел в машину и тронулся с места, челюсти его были по-прежнему сжаты. Атмосфера становилась невыносимой.

— Скажи что-нибудь. Ну пожалуйста, поговори со мной…

— Не могу.

Мы ехали к холостяцкой берлоге. Он, естественно, догадался, что там все готово для романтического вечера, и в каком-то смысле это было хорошо. Мы не станем менять свои планы — собирались отпраздновать радость, теперь придется зализывать раны. Лучше оградить детей от таких переживаний, хотя бы на один вечер.