Ты создана для этого

Утром купили свежие булочки в местном магазинчике, пришли в гавань и стали ждать паром, который отвезет нас обратно в Стокгольм. Со стороны это, наверное, было похоже на открытку: мы трое – крошечные темные размытые силуэты в уголке прекрасного пасторального пейзажа.

– Думаю, я могу быть счастлива здесь, Сэм, – призналась я.

Это был хороший день.

* * *

Я посмотрела на коричневую коробку, которую крепко сжимала в руках. Все, что осталось от моего сына.

– Я подумал, – сказал Сэм, – что хочу вернуться на Финнхамн и развеять пепел Конора над озером, в котором мы купались в тот день. Это хорошее место.

Я сглотнула, и он повернулся, чтобы увидеть мою реакцию. В его взгляде сквозила угроза. Он явно задумал отомстить. Он больше ни слова не сказал о Фрэнк. И о том, что я позволила ей уехать. Возможно, слова здесь не нужны. Возможно, в конце концов все сведется к тому, что он решит действовать.

– Хорошая идея, – произнесла я.

Сэм

Приехав в Стокгольм, мы оставили машину на стоянке и пошли пешком в порт, где выстроились в ряд паромы, отправляющиеся на архипелаг. Штормило, под нами была бездонная пропасть, заполненная водой густого серого цвета. Мы поднялись на паром последними. Высадились на берег Финнхамна. Небо немного прояснилось, дождь прекратился, но тучи висели низко, готовые в любой момент разразиться ливнем.

Некоторое время мы шли вдоль берега, затем по тропе по краю острова в направлении пролива. Встретили одинокую пару туристов, одетых в теплые водонепроницаемые костюмы. Они прошли мимо нас по тропинке и улыбнулись нам в знак приветствия.

– Привет, – сказали мы в ответ, словно это был для нас самый обычный день.

Холод пробирал до костей. Остров лишился былой зелени и стал каким-то коричневым; большинство деревьев стояли голыми, сбросив свою листву. Вскоре наступит зима. Здесь все будет покрыто льдом и снегом. Остров превратится в холодную пустыню со множеством замерзших озер.

Я смотрел на Мерри, которая шла впереди. Маленькая и хрупкая. Ее движения были медленными, но уверенными, как у животного, которого ведут на бойню. Мы молчали.

Мы приблизились к небольшому проливу и забрались на скалу. Мерри держала коробку посиневшими руками.

– Как мы это сделаем? – спросила она.

– Мы просто развеем прах здесь, над водой.

Она кивнула.

– Знаешь, – сказал я, – я встречался с одной женщиной. Весь прошлый год.

Я услышал, как у нее перехватило дыхание.

– Ее зовут Малин.

Мерри молчала.

– Она – психотерапевт, – продолжил я. – Я обратился к ней за помощью.

– Психотерапевт, – повторила она.

– Понимаешь, я пытался, пытался стать лучше. Избавиться от старых вредных привычек, пагубного образа жизни. От всего, что стоит на пути к настоящему счастью.

Я будто цитировал рекламный буклет. О, Малин. Она возлагала на меня большие надежды. Заставляла меня проигрывать различные сценарии. Гештальт-терапия. Приказывала разговаривать с подушками, представляя, что они были моей женой или матерью. Она вынуждала говорить вслух то, что я до этого никогда не мог произнести.

«Я вас ненавижу. Вы меня пугаете. Хочу вас всех уничтожить».

– Малин была уверена, что я делал успехи. Медленные, но постоянные. Крошечные шажки, так она говорила.

Я взглянул на Мерри, которая уставилась на воду.

– Я готова это сделать, – наконец вымолвила она.

Она аккуратно открыла коробку, вытащила урну, из которой достала пластиковый пакет. В нем находился серый песок – все, что осталось от нашего ребенка. Мерри протянула мне пакет.

Мы осторожно спустились по скале и подошли к воде. Я открыл пакет, набрал горсть пепла, нащупав пальцами остатки измельченной кости. Вытащил руку и бросил пепел в море.

Потом передал пакет Мерри.

Она тоже набрала горсть и, сложив руку чашечкой, кинула прах Конора в воду, прикрывая другой рукой глаза, потому что ветер задувал пепел ей в лицо.

Мы по очереди передавали друг другу пакет, бросая пригоршни пепла в залив, наблюдая, как ветер кружил пепел в воздухе, а потом он падал на воду, невесомый и нежный, как поцелуй.

Когда пакет опустел, мы стояли и смотрели в пучину моря под нами. Конора унесло течением, его частички соединились с легкими, изменчивыми и бесконечными волнами, путешествующими от Балтийского моря до Атлантического океана и обратно. Они неподвластны времени, невесомые и вечные. Я подумал, что это было подходящим местом упокоения для Конора.

– Пойдем, – сказал я Мерри. – Быстро.

Это было бесполезно, но мне было все равно.

Я стянул с себя ботинки, джинсы, носки и нижнее белье. Она взглянула на меня и все поняла. Сняла всю одежду, и мы вместе вошли в обжигающую холодом воду, от которой сразу покраснела кожа.

Я нырнул. Мерри последовала моему примеру. Наши головы наполовину погрузились в воду, воздуха не хватало. Жизнь остановилась. Я открыл глаза. Мерри наблюдала за мной. Мы встали, хватая ртом воздух. На губах почувствовал соленый привкус морской воды, серую пыль, которой уже не было видно, но, казалось, она была везде. Я облизнулся, попробовал ее на вкус и проглотил. Увидел заплаканное мокрое лицо Мерри.