Ты такой же как я (СИ)

Ничего не было в нем хорошего. Вернее, была материна безмерная любовь, которой она старалась загладить выходки отца. Было благополучие в материальном плане. Игрушки, книги, одежда, сладости – всего вдоволь и самое лучшее. В четыре года я уже умел читать и писать. В шесть решал уравнения за третий класс. Учился на пятерки, но при этом был непоседой и хулиганом. Постоянно нарывался на драки. А в пятнадцать избил пацана младше себя на год. Ни за что, просто так. Он нечаянно налетел на меня в школе. Избил сильно, до больницы. Меня чуть не отправили в спецшколу. Спасло только то, что учился я хорошо и учителя написали отличную характеристику. Да батя подсуетился, сунул денег родителям парнишки, да ментам. Он тогда посадил меня напротив себя, и долго, нудно втюхивал мне понятия о жизни. Он был не из работяг. Ездил на какие-то стрелки, и чего-то крутил и мутил. Я до сих пор не знаю, чем он занимался, и откуда у нас были бабки. Догадываюсь, конечно, но если честно, то не сильно-то и знать хочу. Тогда он мне разжевал, что на зоне сидят только придурки. Что от сумы и от тюрьмы, конечно, зарекаться не стоит, но и рваться туда тоже. И что меня он хочет видеть адвокатом. Адвокатом я конечно не стал. Но юридический закончил.

Я отогнал от себя воспоминания и обернулся к Даньке. Он чего-то притих.

- Чебуреки готовы.

- Дим, а как ты думаешь, мать бы от тебя отказалась, если бы узнала, что ты гей?

- У тебя дома что-то случилось? Родители спалили?

- Нет - помотал головой Данил. – Не спалили. Просто я думал сегодня, что будет, если они вдруг узнают.

- Не знаю Данил. Моя мать, наверное, не отказалась бы. Но я не хочу, чтобы ее инфаркт хватил. Вот отец, был бы живой, наверняка бы прибил. Кушай, давай.

Практикант взял чебурек, подул на него.

- Горячий. Мы ночевать здесь останемся или тебе домой надо? Если что, езжай, а я останусь. Не хочу сегодня домой. Там родственник этот.

Мне очень хотелось остаться с ним. Данька признался мне сегодня в любви, на Новый год мы не увидимся. Нет, я не могу от него сейчас уехать.

- Останемся. Только я домой позвоню. Не обидишься, если я в подъезд выйду?

- Не обижусь. Ладно, схожу пока в душ. Иди, звони.

Я вышел в подъезд и включил телефон. Пять пропущенных от генерала. Он меня прибьет.

Позвонил сначала ему. Трубку долго не брали, потом соединение и звук машин. Наверное, на улицу из ресторана выскочил. Там, напротив дорога.

- Говори. Оправдывайся. В больницу попал? В морг? В задницу?

Мне стало смешно. Почти угадал.

- Валерьич, не злись, а..

- Только вот не ври, что с Машкой плохо, и ты с ней сидишь. Я ей звонил.

Я вздохнул. Хреново. Сдал меня с потрохами.

- У дамы я одной. Ну, очень нужно было.

- Кобель. Бабы на первом месте. Тьфу, на тебя. Ладно, выйдешь на работу, погуторим.

Отключился. Чего же Машке-то теперь врать? Трубку она взяла сразу, будто в руке телефон держала.

- Дим, ты где? Тебя Сергей Валерьевич потерял.

- Я знаю. Говорил уже с ним.

- Так ты не в ресторане?

- Нет. Маш, я у друга. Его жена бросила и ему хреново, совсем. Я у него заночую, а утром, как штык.

- Что за друг?

- Приятель старый. На улице случайно встретил. Он идти даже не мог. В сиську пьяный. Вот я его и подобрал, да до дому довез. Мы здесь выпили еще немного, и я вот за руль теперь никак.

- На автобус садись или такси вызови.

- Маш, ну как я его брошу? Человеку совсем плохо.

– Приезжай с ним.

- Он не хочет никуда ехать. Я звал. Просит меня остаться.

- Дай ему трубку.

Я обалдел. Это что за проверки начались? На место вины пришло раздражение.

- Маша, не ставь меня в неловкое положение. Я не мальчик, чтобы трубки друзьям совать для отмазки от мамы, а ты не моя мама. Я у друга. Приеду утром. И не вздумай что-нибудь с собой сделать. Подумай о ребенке. Все, пока.

Настроение испортилось совсем. Зашел в квартиру. Данька все еще плескался в душе. Я разделся и пошел к нему.

****Глава 36

В детстве и юности Новый Год я любил. Но с возрастом праздник все больше терял свое очарование.

И если прошлый год, мы с Машей справляли в кругу ее друзей - молодых и веселых, но абсолютно мне чужих, то в этот раз решили поехать к ее родителям. Еще более чужих для меня.

Мои умотали к друзьям отчима. Про Машкину беременность я им так и не сказал.

Когда утром тридцать первого закончил телефонный разговор с матерью, Машка смерила меня уничтожающим взглядом.

- Я смотрю, ты не торопишься свою маму порадовать, что она бабушкой скоро станет.

- Вот когда станет, тогда и порадую.

-Ты хочешь сказать, что до рождения ребенка ты меня от нее прятать собираешься?

- Ничего я не собираюсь. Ну, скажу я ей, это что-то изменит?

- Дим, ты что, не собираешься ее навещать? Ты уже третий месяц только по телефону с матерью общаешься.

- Будет время, съездим. У меня сейчас дел полно.

- Каких таких дел? Друзей пьяных ублажать - твои дела? У тебя твои дружки на первом месте. Что на меня, что на мать тебе плевать. И на ребенка тоже, как я посмотрю.

Блядь, как же задолбали меня эти семейные разборки. С каким удовольствием я сейчас бы сидел на «Звездого» и слушал Данькину болтовню об универе, о его однокурсниках и фильмах.