Ты теперь мой враг

Вопросы, что между ними происходит, я задавать не стану, но ревность все равно заполняет меня тут же. Это так нелепо — говорить сейчас о них, но я хочу выяснить, какого черта происходит.

— Я действительно Ирину знаю, — прерывает Бронский молчание. — Но, поверь, что вы будете в клубе понятия не имел.

Глава 29

Я киваю, внимательно разглядывая Демида. И верю ему. Хочу верить.

Бронский может просто не ответить, если ему это не надо, но открыто врать не станет, и хоть я уже давно не уверена, что хорошо знаю его, и всё же надеюсь, что распознать ложь способна.

— Ты решила, я попросил её притащить тебя в клуб за нами понаблюдать? — бьет прямо в цель Демид, усмехаясь. Я так отвыкла от откровений с ним, что решаюсь на ответ не сразу.

Бронский по-прежнему мне не друг, и не приятель вовсе, вряд ли наша ночь вмиг перевернет всё то, что творится вокруг. И какое конкретно отношение он имеет к происходящему — тоже вопрос открытый. Мне не хочется выныривать из нашей иллюзии, но назад пути нет. То, что он готов услышать мои вопросы — большой шаг, у меня сердце сбивается с ритма лишь от одной мысли, что Демид решает меня выслушать, но… сблизимся мы после этого или напротив отдалимся?

Пауза затягивается, и я всё же отвечаю:

— Я не знала, что думать. Но тот мужчина с улицы… — вспоминаю амбала, который протрезвел волшебным образом всего лишь от одного вида моего бывшего мужа. — Он показался мне очень странным и… не был похож на пьяного, — формулирую ответ. Опускаю глаза, делая глубокий вздох и вновь поднимаю, точно зная, что встречу очередную ухмылку.

И не ошибаюсь.

— И ты думаешь, я подослал и его, чтобы тебя спасти и затащить в постель?

Он поднимает брови, а я качаю головой.

Демид не подбирает слов, и как всегда, обескураживает прямотой, но теперь он не прав в своем выводе. Я думаю не об этом варианте, и всё же чувствую как покалывает в груди от его слов, они на меня действуют, хоть Демид даже не подозревает в каком ключе — дежавю снова подбирается, окуная в прошлое. Несутся воспоминания, одно, другое, третье.

Иван, нападающий на меня после тренинга.

Глеб, появляющийся, словно ниоткуда.

Он спас меня. Он спас.

Случайность ли?

Вздыхаю. Какой-то бред. Иваном двигала обида, а Глеб просто оказался поблизости.

Вот только Демид, намекая, что Астахов в моей жизни не случайный попутчик, уверенно поселяет в душе сомнения. Отбрасываю мысли. Это всё потом.

Нет, я не думаю, что Демид таким образом планы строил относительно моей персоны, вчера я скорее решаю, что ему не было до меня дела, что он прекрасно проводит время с Оксаной и получает удовольствие, пока я с ума схожу от собственных картинок.

И если вдруг цели и были, то совсем не такие радужные, и что ждал меня снаружи этот тип совсем не потому, что Бронскому спасти меня потребовалось, уж злость бывшего я спутать ни с чем бы не смогла — а он был в ярости.

Но и вариант, что меня перехватывает не просто пьяный отдыхающий со счетов сбрасывать рано.

Однако выходит, Демид вообще ко всему этому отношения не имеет. Тут же мысленно ухмыляюсь. Имеет несомненно. Вот только какое?

— Я считаю, что этот мужчина оказался там не просто так, — всё же даю свой ответ. — И ты появился очень вовремя… Спасибо.

Сжимаю пальцы вокруг чашки, добавляя последнее слово. Я вкладываю в него нечто большее, чем благодарность за то, что Демид меня вчера спас. Да, я безусловно рада такому стечению обстоятельств, и хоть Бронский об этом даже не догадывается, но всё же «спасибо» относится к другому событию — он не остается с Чистяковой в випе надолго, а волею судьбы оказывается рядом со мной. Со мной, а не с ней.

Делаю несколько глотков остывшего напитка и давлю в себе очередную порцию ревности. Всё ещё не знаю, почему Демид решает выйти из клуба и почему без Оксаны. Что он к ней чувствует и как далеко они заходят наедине. Все эти вопросы сегодня не прозвучат — на них я права не имею. Поэтому лишь добавляю:

— Уж в спасителях тебя я точно видеть не ожидала, ведь всё это время… — запинаюсь. Смотрю в карие глаза, и сердце снова напоминает о себе учащенным ритмом. Я коротко выдыхаю и все же нахожу в себе силы закончить начатое: — Ты ненавидел меня, и я тебя понимаю.

Насмешку Демид сменяет на внимательный взгляд. Долгий, тяжелый. Что-то жгучее подступает к глазам, к щекам приливает жар, становится так душно, словно воздух вмиг исчезает, я не выдерживаю, и резко поднимаюсь с места.

Отхожу к столешнице, и опираясь руками на неё, унимаю внезапно подступающие эмоции. Спокойно, Лика, ты столько времени держала себя в руках и сейчас справишься. Считаю до двадцати и слышу, как скрипит стул, как его ножки скользят по полу, оповещая, что Демид встает, и когда Бронский подходит сзади, закусываю губу. Нет, жалость мне не нужна, реветь я не буду. Он не увидит слёз, это слишком.