Ты теперь мой враг

Напряжение растет, кофе допит, разговор окончен, следующий шаг — Демид просто уйдет, оставив мне лишь воспоминания о нашем сумасшедшем порыве и аромат парфюма на подушке. Но когда уже встав с места, определяю чашки в раковину, чувствую позади движение и резко оборачиваюсь. Демид стоит в паре шагов и наблюдает за мной исподлобья.

— Мне пора, — говорит он. И всё-таки скользит взглядом ниже, моя футболка кажется теперь мне слишком короткой, хоть и прикрывает бедра. Когда Демид поднимает взгляд, я просто киваю. Делаю шаг в сторону, решая, что он пройдет на выход, там в прихожей его рубашка и пиджак, но Бронский, видимо, решает пропустить меня, поэтому шаг делает в мою сторону, и мы теперь друг к другу слишком близко.

Удар сердца, потемневший взгляд, и Бронский одним движением вдруг притягивает меня к себе. Этот жест не порыв страсти, это нечто большее, более глубокое и осмысленное, Демид теперь крепко прижимает меня к своей груди, гладит по волосам, зарывается носом в мои волосы и делает глубокий вдох.

— Будь осторожна, Лика, — слышу его шепот. — Будь, пожалуйста, осторожна.

Его губы у виска, стук сердца под моими ладонями, мне уже больно, что он меня оставляет. И я отчаянно сжимаю губы — не хочу, чтобы он уходил, это сильнее меня. Поднимаю взгляд и тут же чувствую на себе мягкие губы, Демид целует меня, едва касаясь, осторожно, бережно, впервые вот так за всё время, что мы сегодня провели вместе.

Кружится голова, внутри расползается тепло, он уходит, но я отдаюсь моменту, отбрасывая прочие мысли. Отвечая на поцелуй, вкладываю все свои чувства — просто тону в этом мужчине, понимая, что это последняя возможность его обнять, пустота уже подступает, хотя я всё ещё чувствую под ладонями сумасшедший ритм.

Прекращается всё резко, Демид просто отрывается от меня и снова утыкается в волосы, тяжело дыша. А я хватаю ртом воздух и уже ничего не могу поделать с единственной мыслью, заполняющей полностью своей необратимостью. Всё. Это конец.

Гул в ушах нарастает, мне вдруг кажется, что Демид шепчет: «Прости». Но пульс бьется слишком громко, чтобы быть уверенной, что мне это не слышится. Поднимаю взгляд, а Бронский разжимает объятия и делает шаг назад.

Наблюдать, как он уходит — это мазохизм, но я все равно слежу за каждым его движением.

Молча, Демид бросает на меня ещё один взгляд, который пробивает до дрожи, но я стою не в силах пошевелиться. Он разворачивается и скрывается за аркой, не иду за ним, я должна дать ему уйти. Спустя пару минут слышу хлопок двери и теперь бегу в прихожую, словно только что отмираю.

Пустота. Снаружи и внутри.

Тупое оцепенение.

И даже нет слез.

Не подхожу к окну, чтобы проследить, как он уезжает, не поднимаю с пола запонку, которую вижу тут же на полу — видимо, Демид вчера обронил. Я просто иду в комнату и падая на кровать какое-то время пялюсь в потолок. А потом накрываюсь подушкой и кричу.

Не знаю, сколько проходит времени, когда снова засыпаю, но перед сном я погружаюсь в самые острые воспоминания. До конца — значит, до конца.

Я должна прожить ещё раз и наконец-то отпустить.

Три года назад.

В студии пахнет терпким кофе и корицей. Я растягиваю губы в улыбке, когда вижу за стойкой девушку с темными волосами.

— Привет, Оксана, — говорю, подходя ближе и замечаю, что она размешивает напиток, девушка испуганно переводит на меня взгляд и чуть не роняет чашку, которую только берет в руки. Пара капель падает на документы, но Оксана с меня взгляд не сводит.

— Лика? Какими судьбами? — не переставая помешивать, спрашивает Чистякова, смотрит при этом настороженно, но собирается быстро. Видимо, действительно ее напугала, я сегодня без каблуков, и судя по всему, Оксана не слышала мои шаги.

Она вообще в последнее время задумчивая, я даже предполагаю, что у нее кто-то появился, но девушка утверждает, что ничего серьезного в её жизни не происходит, и я не напираю. Захочет — сама расскажет.

— Освободилась немного раньше, ехала мимо и решила сразу сюда, — объясняю свое внезапное появление, указываю на чашку: — Это для Демида?