"Ты только отыщи его…"

Я прочитал 20 с лишним страниц аккуратно отпечатанного текста. Список насчитывал 15 фамилий — большинство из них были мне знакомы. Возглавлял список Джузеппе Френци. Моя фамилия стояла где-то посередине. В донесении упоминались числа, когда Хелен проводила ночь с Френци, когда он заходил к ней на квартиру, когда она проводила ночи с другими мужчинами. Эти данные я пробежал быстро, а подробно остановился лишь на своих отношениях с Хелен. Сарти не лгал, говоря, что Верони и его люди не выпускали Хелен из поля зрения. Каждая моя встреча с ней была тщательно запротоколирована, зафиксированы все до единого слова, которые мы когда-либо сказали друг другу по телефону. Были там и подробности телефонных переговоров между нею и другими мужчинами. По прочтении донесения мне стало совершенно ясно, что я оказался всего лишь очередной жертвой, которую она собиралась шантажировать.

Три дня!

Удастся ли мне за этот срок доказать, что Хелен убил Карло? Не благоразумнее ли пойти к Карлотти, рассказать ему всю правду и вывести его на Карло? Но пойдет ли он по этому следу? Стоит ему только выслушать мою версию, как он убедится, что убийца — я… Нет… надо придумать что-то другое…

И вдруг меня поразила одна мысль. В донесении Верони ни Карло, ни Майра Сетти почему-то ни разу не упоминались. Хелен наверняка хотя бы раз звонила либо ему, либо ей. Об этом свидетельствовал нацарапанный на стене в квартире Хелен номер Майры. Тогда почему же ни Карло, ни Майры в донесении нет? Возможно, Верони записывал только разговоры Хелен с намеченными ею жертвами, но ведь она как пить дать хоть раз да сказала Карло или Майре по телефону что-то такое, что стоило занести в этот доклад?

Я просидел несколько минут, ломая голову над этой проблемой, потом попросил у бармена телефонный справочник Рима. Он подал его мне, будто делая одолжение, и спросил, буду ли я еще пить. Я сказал, что пока нет.

Я принялся листать справочник, ища фамилию Верони, но ее там не оказалось. Это еще ничего не значило. Он мог держать агентство под вымышленной фамилией.

Тогда я прошел к телефонной будке у стойки бара и позвонил Джиму Мэттьюсу.

Прошло какое-то время, прежде чем мой звонок разбудил его.

— Господи, боже мой! — воскликнул он, взяв трубку. — Ты что, не знаешь, что сегодня воскресенье, идиот? Я лег спать в четыре часа утра.

— Перестань дуться, — сказал я. — Мне нужна кое-какая информация. Ты когда-нибудь слышал о Верони, частном детективе, который занимается только особо важными делами и дерет за услуги страшно дорого?

— Нет, не слышал, — сразу же ответил Мэттьюс. — Ты неправильно записал фамилию. Я знаю в этом городе всех частных ищеек. Верони среди них нет.

— А может, ты его как-то упустил?

— Даю голову на отсечение, что нет. Тебе дали не ту фамилию.

— Спасибо, Джим. Прости, что вытащил тебя из постели. — Я повесил трубку, прежде чем он принялся клясть меня.

Я сказал бармену, что, пожалуй, выпью, вернулся со стаканом к своему столику и еще раз пробежал донесение. Было ясно, что из пятнадцати человек, которых шантажировала Хелен, у меня, у единственного, был не только мотив, но и возможность убить ее.

Я просидел там еще минут пять, обмозговывая создавшееся положение, затем допил виски и, чувствуя себя слегка навеселе, вернулся в кофейный бар.

Сарти сидел на том же месте, где я его оставил, и вертел шляпу. Вид у него был все такой же удрученный. Он встал, когда я направился к нему, и сел только после меня.

— Спасибо, что позволили ознакомиться с этим, — сказал я, протягивая ему бумаги.

Он отпрянул от них, будто я сунул ему под нос африканскую ядовитую змею.

— Это для вас, синьор. Мне они не нужны.

— Да, разумеется. Я и не подумал. — Я сложил бумаги и сунул их во внутренний карман. — У синьора Верони, вероятно, есть копии?

Уголки рта у Сарти скорбно поникли.

— К сожалению, да.

Я закурил сигарету и вытянул ноги. Я вдруг перестал бояться, уже поняв, что за всем этим кроется.

— Синьор Верони богат? — спросил я.

Сарти поднял черные, налитые кровью глаза и вопрошающе посмотрел на меня.

— Частный детектив никогда не бывает богат, синьор — сказал он. — Месяц работаешь, а потом три месяца ждешь работы. Нет, я бы не сказал, что синьор Верони богат.

— Вы полагаете, мы могли бы с ним договориться?

Сарти, казалось, раздумывал над моими словами. Он почесал покрытую перхотью макушку и нахмурился, глядя на стоявшую перед ним бронзовую пепельницу.

— Как это — договориться, синьор?

— Скажем, я бы предложил ему выкупить эти бумаги. Вы ведь их читали?

— Да, синьор, читал.

— Если они попадут к Карлотти, он может прийти к поспешному заключению, что в смерти синьорины повинен я.

У Сарти был такой вид, как будто он сейчас расплачется.

— Такое — увы! — у меня сложилось впечатление, синьор. Именно по этой причине я и упросил синьора Верони ничего не предпринимать три дня.

— Как вы думаете, высокое чувство долга не помешает Верони пойти на сделку со мной?

Сарти пожал толстыми плечами.