Ты только попроси. Или дай мне уйти

– Мы с Флином знаем, что это твое любимое время года, и хотели сделать для тебя сюрприз. Мы знаем, что тебе больше нравится это дерево, чем обычная елка, которую очень долго выращивают, и посмотри, – он показывает на маленькие листы бумаги на столе, – ты должна на них написать свои желания, чтобы мы могли повесить их на дерево.

– А вон те другие листочки, – продолжает Флин, – они ждут, когда приедет вся семья и напишет свои пожелания, и мы тоже развесим их на дереве. Как тебе эта идея?

Глотая слезы, киваю и еле слышно произношу:

– Это превосходная идея, мой милый.

Мальчик хлопает в ладоши и обнимает меня. Видя, как мы любим друг друга, Эрик кивает, и я читаю по его губам: «Я тебя люблю».

На следующий день мы едем в больницу на консультацию к Марте. Пришло время проверить зрение Эрика. Сначала он отказывается брать меня с собой, потому что мне нужно отдыхать. Но сдается, когда я заряжаю ему в голову туфлей и кричу, что все равно поеду, с ним или сама, следом, на такси.

Его глаза до сих пор залиты кровью. Их состояние не улучшается ни от лечения, ни со временем. Посоветовавшись с коллегами, Марта решает назначить на 16 декабря операцию, чтобы дренировать кровь.

Мне страшно, и я знаю, что Эрик тоже боится. Но никто из нас в этом не признается. Я – чтобы не волновать его, а он – чтобы не волновать меня.

В день операции меня всю колотит. Я настаиваю на том, чтобы поехать вместе с ним, и он не отказывается. Я нужна ему. Соня, его мать, тоже приезжает с нами. Когда приходит время расставаться, Эрик целует меня и шепчет:

– Не волнуйся, все будет хорошо.

Киваю и улыбаюсь. Хочу, чтобы он видел меня сильной. Но как только он исчезает, Соня заключает меня в свои объятия, и я делаю то, что так хорошо у меня получается в последнее время, – плачу!

Как мы все и ожидали, операция прошла успешно, и Марта настаивает, чтобы Эрик провел ночь в больнице. Тот отказывается, но когда я начинаю злиться, он сдается и даже соглашается на то, чтобы я составила ему компанию.

Этой ночью, когда мы лежим вдвоем, он в тишине произносит:

– Надеюсь, что наш ребенок не унаследует проблему с глазами, как у меня.

Я никогда об этом не думала, и мне грустно оттого, что Эрик уже принял это во внимание. Он, как всегда, все учитывает.

– Я уверена, что этого не случится, любимый. Не волнуйся теперь об этом.

– Джуд… Из-за моих глаз всегда будут проблемы.

– Я тоже всегда буду доставлять тебе проблемы. И я даже не говорю о тех проблемах, которые тебе устроит Медуза. У-у-у-у-у-ух! Так что приготовься, Циммерман.

Слышу его смех, и меня это подбадривает.

Горя желанием обнять его, встаю со своей постели и падаю рядом с ним.

– Милый, у тебя проблема со зрением, и с этим мы должны смириться. Я люблю тебя, ты любишь меня, и мы преодолеем эту проблему и все другие, которые у нас еще будут. Я хочу, чтобы ты сейчас об этом не переживал, договорились?

– Договорились, малышка.

Стараясь сменить тему, добавляю:

– Когда родится Медуза, даже не думай отлынивать от заботы о ней из-за своих чертовых глаз. Э нет, разумник, даже не мечтай! Я хочу, чтобы ты был у детской кроватки с дня рождения Медузы до того момента, когда она поступит в университет или станет хиппи и захочет жить в коммуне, понятно, чемпион?

Эрик улыбается, целует меня в макушку и отвечает:

– Понятно, чемпионка.

Два дня спустя его глаза приходят в норму и становятся прежними. Я радуюсь этому и тому, что на рождественские праздники к нам приезжает моя семья.

И все же, несмотря на радость, я дерьмово себя чувствую. Меня постоянно тошнит, я похудела так, как еще никогда в жизни. Одежда на мне висит, мне никогда не хочется есть, и я понимаю, что из-за этого Эрик постоянно тревожится. Вижу это по его взгляду. Его изводит, когда я бегаю в туалет. Он страшно мучается, поддерживая меня за лоб.

Мои гормоны неуправляемы, и я начинаю смеяться так же внезапно, как и плакать.

Я себя не узнаю.

21 декабря мы едем в аэропорт, чтобы встретить моих родных. Мое сердце наполняется счастьем и радостью оттого, что они проведут с нами рождественские праздники. Когда отец и сестра замечают меня, их лица говорят сами за себя. А племянница, чмокнув меня, спрашивает:

– Тетя, ты что, заболела?

– Нет, милая, а что?

– Потому что у тебя жуткий вид.

– Ее часто рвет, – поясняет Флин. – И нас это очень беспокоит.

– Ты хорошо за ней ухаживаешь? – спрашивает Лус.

– Да, мы все ухаживаем за мамой.

Племянница в изумлении смотрит на него и спрашивает:

– Тетя – твоя мама?

Он смотрит на меня, и я ему подмигиваю.

– Да, тетя Джуд – моя мама, – отвечает он.

– Как кру-у-у-у-то, – шепчет Лус, глядя на него.

Дети всегда так откровенны.

24 декабря мы все вместе празднуем сочельник. Мои родные счастливы. Они написали пожелания на листиках и развесили их на дереве. Эрик с улыбкой наблюдает за нами, а я в восторге оттого, что мы собрались все вместе.

Беременность меня изводит. Она не дает мне жить.