Ты только попроси. Сейчас и навсегда

Вечером после ужина, когда я смотрю на звезды, отец садится на диван.

– Почему ты не рассказал мне о Ракель и Хесусе? – с грустью спрашиваю я.

– Сестра не хотела тебя беспокоить. Она поговорила об этом с Эриком и попросила его не рассказывать тебе об этом.

– Прекрасно! – шиплю я, горя желанием оторвать Эрику голову за то, что он был со мной таким неискренним.

– Послушай, смугляночка, твоя сестра знала, что если бы я рассказал тебе, ты сразу же приехала бы в Мадрид. Я лишь выполнил то, о чем она меня попросила. Но не волнуйся, она в порядке.

– Знаю, папа, я это видела собственными глазами. Видела и не могла поверить в то, что вижу.

Отец кивает.

– Я очень огорчен тем, что произошло, но если Хесус не оценил мою дочь должным образом, то лучше пусть оставит ее в покое. Чертов бесстыдник! – шикает он. – Дай бог, моя дочь встретит человека, который будет ее ценить, любить и обязательно заставит ее улыбнуться.

С легкой улыбкой наблюдаю за отцом. Он неисправимый романтик.

– Ракель – женщина-конфетка, – продолжает он, и я улыбаюсь. – Эх, смугляночка! Честно говоря, я не ожидал, что Хесус такое сделает. Он сыграл на чувствах девочек, и я ему этого никогда не прощу.

Киваю и открываю баночку кока-колы, которую он мне принес.

– А ты собираешься мне рассказывать, что произошло у вас с Эриком? – спрашивает он.

Сажусь рядом с ним и, сделав глоток, тихо произношу:

– Папа, мы с ним несовместимы.

Он пожимает плечами и шепчет:

– Сокровище мое, ты же знаешь, что противоположные полюса притягиваются. И прежде чем ты мне что-то скажешь, знай, что вы не Ракель и Хесус. У вас все по-другому. Позволь мне сказать, что, когда я был на твоем дне рождения, у вас было все отлично. Я видел, что ты была счастлива, а Эрик по уши в тебя влюблен. Что вдруг произошло?

Он ждет объяснений, но даже если он их добьется, то не остановится, и я все же решаю ему рассказать:

– Папа, когда мы снова сошлись с Эриком, мы пообещали друг другу никогда ничего не скрывать и быть на сто процентов честными. Но я не выполнила обещания, хотя, судя по всему, он тоже.

– Ты не сдержала обещание?

– Нет, папа… Я…

Я все рассказываю ему: о прыжках с парашютом Марты и Сони, о мотоцикле, о своих поездках с Юргеном и его друзьями; о том, что учила Флина кататься на скейте и роликах, и о том, что мальчик упал; а также о том, что набила морду бывшей подруге Эрика, которая портила нам жизнь.

С широко открытыми глазами отец выслушивает меня и спрашивает:

– Ты врезала женщине?

– Да, папа. Она это заслужила.

– Но, дочка, это ужасно! Сеньорита, вроде тебя, не делает подобных вещей.

В знак согласия киваю и заверяю, убежденная в том, что сделала бы тоже самое.

– Эта сучка просто получила по заслугам.

– Смугляночка, ты хочешь, чтобы я вымыл тебе рот с мылом?

Услышав это, я смеюсь, и он тоже начинает смеяться. Потом, похлопав меня несколько раз по руке, отец заявляет:

– Я не учил тебя так себя вести.

– Я знаю, папа. Но что мне было делать? Она меня спровоцировала, а ты знаешь, что я слишком импульсивная, чтобы долго раздумывать или сдерживаться.

Развеселившись, он делает глоток пива и замечает:

– Ладно, дочка. Я понимаю, почему ты это сделала, но не вздумай больше это повторять! Ты никогда не была драчуньей, и я не желаю, чтобы ты ею стала.

Меня рассмешили его слова, я обнимаю его, а он шепчет мне на ухо:

– Ты же знаешь поговорку «Если у тебя есть птица, разрешай ей летать»? Если она возвращается – значит, она твоя; если нет – значит, она никогда не была твоей. Эрик вернется. Вот увидишь, смугляночка.

Я не отвечаю. У меня нет сил ни отвечать, ни думать о каких-то пословицах.

Следующим утром я завожу мотоцикл и спускаю пар, гоняя, словно камикадзе, по окрестностям Хереса. Это для меня самое лучшее лекарство. Я несколько раз выполняю рискованные прыжки и в конце концов падаю. Лежа на земле, думаю, как бы Эрик переживал из-за моего падения, и, когда поднимаюсь, трогаю ноющую от боли ногу и ругаюсь. Здорово же я шмякнулась.

Когда я вечером смотрю телевизор, звонит мой мобильный. Это Фернандо. Его отец, Бичаррон, рассказал ему, что я приехала в Херес без Эрика, и он переживает за меня. Через два дня он уже в Хересе. При встрече мы обнимаемся, и он приглашает меня где-нибудь перекусить. Я рассказываю ему, что у нас с Эриком все кончено, а он на это улыбается и говорит:

– Этот немец не даст тебе убежать.

Не желая больше говорить на эту тему, спрашиваю о его жизни. И, к своему удивлению, слышу, что он встречается с одной девушкой из Валенсии. Я рада за него, особенно когда он признается, что абсолютно и бесповоротно втюрился в нее. Я в восторге. Я хочу, чтобы он был счастлив.