Ты у него одна

Она выскочила за угол дома, уже лишившись всех надежд на то, что увидит этого маленького сорванца, который волей случая предотвратил ее идиотскую попытку самоубийства. Но он продолжал ее удивлять. Он все еще находился в поле зрения, застыв маленьким столбиком у бока темной иномарки. Он все еще смотрел на нее и улыбался. Потом даже помахал ей рукой. Но стоило Эмме сделать пару шагов в его направлении, как передняя дверца машины открылась, и мальчика кто-то грубо втащил в салон. Все происшедшее заняло не более минуты. Машина укатила, тут же растворившись за густой сеткой дождя. Эльмира еще какое-то время стояла, глядя ей вслед. Потом развернулась и быстрыми шагами поспешила домой.

Одна тапка нашлась около подъезда. Вторая… была найдена не ею. Ее крепко держал в руке ее Данила, застывший на пороге их квартиры и с какой-то хищной недоверчивостью наблюдавший за ее возвращением.

– Та-аак! – Ноздри его затрепетали. – Что на этот раз?!

Эльмира молча прошествовала мимо него, на ходу снимая с себя сырую одежду. А плевать ей на его чувства! Не нравится – пусть не смотрит. А ей совершенно ни к чему воспаление легких получать и тому подобную сопливую дребедень из-за его моральных принципов. На каких там, Вера говорила, машинах теперь разъезжают его дамы? На «Ягуарах»? Пусть на них и таращится. А она, в конце концов, в своем доме. Хочет – ходит в одежде, хочет – голышом. Ну а если кому-то это не нравится, пусть пишут рапорт!

Все это мстительной жилкой билось в виске, пока она шествовала в одних трусиках к двери своей комнаты. Мокрые джинсы с футболкой она бросила где-то по дороге, даже не обернувшись на следовавшего за ней по пятам Данилу. То, что он идет следом, она ощущала по легкому поскрипыванию кожи его жилетки и штанов. Пижон! Дамы с «Ягуарами» предпочитают таких вот упакованных, лоснящихся черной кожей мальчиков? С выщипанной грудью, голыми бицепсами и хвостатыми головами? Что в них, в этих головах, их, конечно же, не колышет. Им нужен плейбой для выезда, и тут как тут такие вот гривастые, мутноглазые данилки, готовые по щелчку кнута служить у их ног и в их постелях.

Она вдруг резко тормознула и, не стесняясь, повернулась к нему лицом. А чего, собственно, было стесняться, если они пять лет прожили мужем и женой…

– Чего тебе нужно?! – сквозь зубы процедила Эмма, тут же уловив, как прикрылись его глаза набежавшей непроницаемой мутью. Он и раньше прибегал к такому приему, когда не хотел допускать к своим мыслям посторонних, прибегнул к нему и сейчас.

– Мне? – Он попытался изобразить удивление. – Да вообще-то ничего. Просто хотел узнать, кого ты преследовала, теряя обувь на ходу? Квартира опять открыта настежь… Не боишься, что в один прекрасный день вернешься к пустым стенам? Пока бегаешь за призраками, кому-нибудь может прийти в голову снять с твоих стен несколько картин, например. Или, скажем, разжиться бытовой техникой. Не боишься?

– Нет! – отрезала Эмма, не без удовольствия отметив, как старательно отводит Данила глаза от ее нагого тела. – Чего мне бояться, у меня муж крутой! По щелчку вмиг все будут наказаны. Хотя…

– Хотя?

– Хотя, наверное, есть и покруче, раз лишили его возлюбленной…

Глаза его стали темнее грозового неба за окном. Он поднял растопыренную ладонь на уровень ее лица и, с трудом сдерживая ярость, прошипел:

– Как бы я тебя сейчас… Ты… Ты… Чудовище! Избалованное, изнеженное чудовище.

– Ну ударь меня, ударь! – Нельзя было его провоцировать, конечно же, нельзя, но ее уже понесло, и остановиться она была не в силах. – Ударь меня, такую гадкую! Потому что я осмелилась осквернить своим гнусным языком светлую память о твоей Елене Прекрасной! А она тебя обманывала! Обманывала самым примитивным, самым простым и избитым способом!

– Да? И как же? – Он, конечно же, ей не поверил. Ухмыльнулся недобро одними губами, старательно удерживая взгляд на уровне ее подбородка. – Как же, по-твоему, она меня обманывала?

– Она?

Эмма вдруг струсила. Зачем она проболталась? Зачем? Не нужно было заводить разговор о его женщине. Совсем не нужно…

– Чего же ты медлишь, говори.

– Она врала тебе про беременность. Вот! – Эмма испуганно отступила на шаг назад и тут же уперлась спиной в притолоку двери. – А чего ты?! Это правда! Ленка твоя была бесплодной! И тебе она все врала. И вполне возможно, что и о чувствах своих врала тоже. А ты уши развесил, как…

– Как кто?

Он еле-еле себя сдерживал. Она видела, каких сил ему это стоило. И даже вжала голову в плечи, когда он сделал шаг по направлению к ней. И даже прикрылась руками, когда его руки метнулись к ней. Но он не ударил. Данила вцепился ей в плечи и свистящим шепотом, мало напоминающим его голос, возопил:

– Где ты была сегодня?! У кого ты узнавала о ней?! Отвечай сию минуту!!! С кем ты разговаривала?! Ну!!!

Он принялся трясти ее, да так, что она пару раз ударилась головой о притолоку, больно прикусила губу и почти тут же почувствовала солоноватый привкус во рту.

– Эмма! – Данила впервые за сегодняшний свой визит назвал ее по имени. – Посмотри на меня! Открой глаза немедленно!