Ты у него одна

Представив себе неизвестную ей женщину, которая волей судьбы и случая является ее родственницей, на окровавленном бетонном полу в паучьих застенках «дяди Гены», Эмма громко застонала. Но следом перед глазами возникла чумазая мордашка мальчика, судьба которого оставалась для всех загадкой, и она безутешно расплакалась.

– Данилушка, миленький, – всхлипывала она, обнимая его за плечи. – Найди его! Пожалуйста, найди! Он маленький и совсем один в таком большом городе. У него убили отца, истязают мать, а он совсем один. Ох, господи, что же это делается-то в мире?!

– Так! А ну-ка хватит мне тут мокроту разводить! Что ты в самом деле взялась реветь второй день?! О чужом ребенке головой бьешься, а о своем не думаешь! – укорил он ее строго, дрожащими пальцами вытирая мокрые щеки.

Боже, знал бы кто, как ему было страшно в этот миг. За нее, за ребенка, что, возможно, она носит под сердцем, за того чужого ребенка, который ей совсем и не чужой.

– Он мне не чужой, – пробормотала она сквозь всхлипы, словно услышала его мысли. – Он мне… Он мне родной племянник, и где-то он сейчас? Может, может, его тоже пытают.

– Хватит, Эмма!!! – Он с силой тряхнул ее и прижал к своему стонущему сердцу. – Прекрати немедленно! Я его найду. Обязательно найду.

– Честно?! – Удивительно чудодейственно действовали на нее его слова. Слезы моментально высыхали. Что-то успокаивающе-убаюкивающее снисходило на душу и хотелось свернуться кошкой на его коленях и крепко-крепко зажмурить глаза. – Честно, найдешь?!

– Дд-да, постараюсь во всяком случае. Сделаю все, что от меня зависит. – Данила посмотрел на часы, встроенные в настенный кухонный шкаф, время на которых неустанно ползло к назначенному сроку. – Нужно сейчас быстренько собраться – и на вокзал. Поедешь к двоюродной сестре моей матери. Она в такой глуши живет, что ни «дядя Гена», ни его чебурашки тебя не найдут. Давай, малыш, не будем терять времени.

Собираться она никогда не любила. Делала всегда это заблаговременно, тщательно анализируя нужность той или иной вещи в предстоящей поездке. Сейчас было не до раздумий. Данила нетерпеливо выхватывал из ее рук футболки, трусы, свитера, бюстгальтеры, совал все это комком в раскрытый чемодан и затем, забив его до отказа и усевшись сверху, щелкнул замками.

– Но этого очень мало, – попыталась она возмутиться. – Невероятно мало для такого срока. Целых две недели я должна буду ходить в одних и тех же штанах и рубашках.

– Милая, я насчитал того и другого минимум по пять пар. Давай присядем на дорожку и поедем на вокзал. До отправления поезда чуть больше часа. А нужно еще купить билет, напутственных слов тебе наговорить всяких разных, чтобы ты, не дай бог, не сотворила какой-нибудь глупости.

– Что ты имеешь в виду, милый? – невинно поинтересовалась Эмма, сгребая с туалетного столика косметику.

– Да что угодно! Ты у нас мастерица на сюрпризы. Чего только не выкидывала за эти годы.

«Такого я еще не делала, потому что ситуация к тому не располагала», – рассеяно подумала Эльмира, пересчитывая деньги и пряча их вместе с документами во внутренний кармашек сумки.

Вслух же она произнесла:

– Ну, милый, с богом. Пусть он нам поможет…

Глава 19

Грязная, заляпанная по самые окна «шестерка» вела их от самого дома. Неназойливо вела, сворачивала в особо опасных местах на параллельную улицу и аккуратно пряталась за впереди идущим транспортом.

– Как думаешь, видит? – время от времени интересовался водитель у парня, который, сидя рядом с ним, лениво манипулировал во рту зубочисткой.

– Вряд ли, – вяло отвечал тот и сплевывал на резиновый коврик под ногами. – Он же не ожидает. Он думает, что все будет по-другому.

Водитель всякий раз сопровождал неприязненным взглядом его плевки, но помалкивал. Что взять с такого жлоба, если он только вчера от сохи. А вопить ни к месту. Говорят, больно меткая рука у пацана. С десяти шагов в пятак попадает. Может, врут? А… может, и не врут. Так что лучше на всякий случай промолчать.

– Что будем с бабой его делать? – поинтересовался он после очередного плевка. Поинтересовался не потому, что его это так уж сильно трогало. А скорее, чтобы не молчать и не скрипеть зубами в бессильной ярости от вопиющего скотства рядом сидящей особи.

– Пока ничего, – апатично ответил его спутник и снова сплюнул. – Узнаем, куда стопы навострила. Наведем справки, кто там у них проживает. А в нужный момент прихлопнем… мышеловку.

– А Данила? Он что? – Впереди показалось здание железнодорожного вокзала, и водитель притормозил.

– А что Данила?! – Парень неожиданно нервно дернул шеей. – Крутой, что ли?! Видали мы таких крутых! Они все крутые, пока в чужих руках не обосрутся!

– Э-ээ, это точно не про него. Данила, он не ссыкун. Он – мужик.

Водитель вдруг оскорбился за Данилу. Пусть и работал сейчас против его интересов, но оскорбился. Данила всегда был в авторитете, и в заслуженном авторитете среди братвы, это все знали. А эта птаха заезжая еще неизвестно как себя покажет. И птаха показала. Осклабила гнилозубый рот, швырнула себе под ноги зубочистку и поганой змеищей прошипела: