Ты убит, Стас Шутов

Я смотрел на стену, обклеенную рисунками. От слез они слились в сплошное пятно. Тело крольчихи свело дикими судорогами. Караван розовых слонов, карта приключений, необитаемый остров, выдуманные животные, герои мультфильмов… Я переводил взгляд с рисунка на рисунок, тянул за концы резинки все сильнее, ослабив хватку лишь когда Умка обмякла. Сквозь слезы я глянул на нее, погладил. Тельце было мягким. Настоящая плюшевая игрушка. Я положил Умку головой на подушку, укрыл одеялом. Достал из тумбочки блокнот и ручку, вырвал лист и написал:

КРОЛИК НЕ МОЖЕТ УСНУТЬ. СПОЙ ЕМУ КОЛЫБЕЛЬНУЮ. СПОЙ, СПОЙ! СПОЙ КОЛЫБЕЛЬНУЮ ДЛЯ КРОЛИКА!

Затем положил лист на подушку.

Я понимал: это – моя точка невозврата. Тома получит то, что заслуживает. Я накажу ее за предательство.

Я не помнил, как оказался в лесу. Как вообще вышел из комнаты, как бежал, спотыкаясь и ничего не видя перед собой. Посреди леса я упал на колени. Наклонившись к земле, схватился за голову и стал раскачиваться вверх-вниз, будто молился. Я никак не мог унять дрожь в теле. Раскалывалась голова. Ныло тело, болела каждая косточка.

Землю покрывала редкая пелена снега. Я сгреб его, стал яростно чистить руки. Они мигом закоченели и покраснели, но я продолжал оттирать с них невидимую кровь. Я рыдал и выл, все лицо было мокрым. Наверное, я представлял собой жалкое зрелище: под носом пузырились сопли, нити слюней тянулись изо рта до самой земли.

В это момент я был слабым. И знал, что позволяю себе такое в последний раз. Чтобы жить дальше, я должен убить в себе все чувства, которые делают меня уязвимым: жалость, сочувствие, привязанность, желание быть нужным, потребность в заботе.

Моя жизнь ― карусель. В детстве я в любой момент мог остановить ее и сойти. Но сегодня в этой карусели сломался тормозной механизм. И она будет вращаться вечно.

Спецшкола. Месяц 8

Стас проснулся за час до рассвета. В это время обычно самый крепкий сон, но Стасу даже будильник не понадобился. Он просто открыл глаза, и сон как рукой сняло.

Он осторожно выскользнул в коридор. Обувь не надел, чтобы не было слышно шагов. Пройдя вперед, он остановился у двенадцатой комнаты. Собравшись с духом, медленно приоткрыл дверь и вошел внутрь.

В комнате царил полумрак, сюда проникал свет уличного фонаря. Со всех сторон раздавалось тяжелое, шумное дыхание и храп. Кто-то заворочался, заскрипела койка. Стас прошел через всю комнату к окну. На нижней койке спал Резак ― на спине, головой к стене, рука свешивалась к полу. Иконка была на нем ― сбилась вбок, на одеяло, ближе к Стасу. Как будто дразнила: забери меня!

Сердце заколотилось. Стас ведь приходил сюда и раньше. И каждый раз Резак либо спал на животе, либо иконка была спрятана под одеждой, так просто не достанешь.

Сейчас ему наконец-то улыбнулась удача.

Стас припас ножницы. В школе было запрещено иметь колюще-режущие предметы, внеплановые досмотры устраивались постоянно. Но воспитанники все равно ухитрялись хранить и ножницы, и даже ножи. Тайники делали все, и Стас в том числе.

Он понимал, что снять иконку со шнурком не удастся, придется резать. Иконка манила. Нет ничего проще, чем протянуть руку и одним движением перерезать шнурок.

Стас взял ножницы в правую руку, левой осторожно приподнял иконку. Взмокшие руки дрожали. Еще секунда ― и он сделает это… Но тут опять скрипнула чья-то койка, и Стас резко отпрянул. Резак заворочался, повернулся на бок к Стасу спиной. Черт! Стас ругал себя за медлительность: победа была так близко! Ему впервые за несколько месяцев удалось поймать момент. Нужно было сразу резать. Ну и что теперь?

Резак носил иконку постоянно ― не только чтобы лишний раз позлить Стаса и напомнить о своем превосходстве, но и для надежности. Если бы он просто отобрал ее и где-нибудь спрятал, был бы риск, что Стас ее найдет. А так забрать ее было практически невозможно.

Стас перегнулся через Резака. Нет, так не достать. Тогда он пролез в нишу между окном и койкой и оказался у изголовья. Так гораздо удобнее, правда, тесновато.

Он снова увидел иконку. Она лежала на подушке перед самым лицом Резака. Стас глубоко вдохнул и выдохнул. Руки задрожали сильнее. Он потянулся ножницами к иконке, зацепил лезвием шнурок ― режь, хватай и беги!

Но тут Резак открыл глаза. Он среагировал молниеносно: схватив Стаса за руку, изо всех сил дернул на себя, так, что тот повалился на койку и выронил ножницы. Резак вскочил, а затем, стащив незваного гостя с койки на пол, навалился сверху.

– Не спится, Барби? ― прошипел он и ударил Стаса по лицу. А затем ― еще и еще.

Вспыхнул свет, раздался протяжный свист ― в комнату со свистком в зубах ворвался воспитатель, а за ним ― двое режимников.

Стаса с Резаком растащили, а потом обоих отправили в карцер на неделю.