Ты умеешь хранить секреты?

Нет. Вычеркни это. Мы вовсе не хотим вместе спать. Мы хотим…. Нет, дело в том, что мы не хотим…

А, брось. Все равно. Ничего тут хорошего нет.

— О! — восклицает Лиззи, глядя в пол. — Господи… э… привет, Эмма.

— Привет, — выдавливаю я. — Решила пойти домой. Офис… там… просто кошмар творится…

Последнее слово я проглатываю. Молчание продолжается несколько минут, становясь почти что непереносимым.

— Значит… значит, ты все видела, — начинаю я.

— Видела, — кивает Лиззи, не поднимая головы. — И… — Она откашливается. — Я только хотела сказать: если попросишь, чтобы я переехала, это твое право.

Огромный комок стоит в горле, мешая дышать. Так я и знала. Мы дружили двадцать один год, и вот теперь все кончено. Один крохотный секрет выплыл наружу, и теперь мы чужие люди.

— Не важно, — шепчу я, боясь заплакать. — Я сама перееду.

— Нет, я, — смущенно лепечет Лиззи. — Ты ни в чем не виновата, Эмма. Это я… я тебя провоцировала.

— Ты? На что это ты меня провоцировала? Лиззи, все это чистый вздор.

— Ничего подобного, — убито вздыхает она. — Я чувствую себя ужасно. Настоящей преступницей. Просто никогда не понимала, что ты испытываешь… подобные чувства.

— Да ничего я не испытываю!

— Теперь я все ясно вижу! Я разгуливала по квартире полуголой. Неудивительно, что ты мучилась!

— Не мучилась я! Лиззи, я не лесбиянка.

— Значит, бисексуалка? Это еще называется «мульти-ориентация». В зависимости от того, какой термин тебе нравится больше.

— И не бисексуалка. Или «мульти…» как там ее.

— Эмма, пожалуйста! — просит Лиззи, схватив меня за руку. — Не нужно стыдиться своей сексуальности. Даю слово, я всегда буду рядом и поддержу тебя в любом случае, какой бы выбор ты ни сделала.

— Лиззи, я не бисексуалка! — кричу я. — И не нуждаюсь в поддержке. Подумаешь, какой-то сон! Ясно тебе? Сон! Не фантазия. Не мечта. Не видение. Что-то вроде идиотского кошмара, который от меня не зависел, но это не означает, что я лесбиянка, не означает, что я влюблена в тебя, и вообще ничего не означает.

— О… — Снова молчание, Лиззи явно растерялась. — Ну… тогда… Я думала… это было… словом, ты понимаешь. — Она снова откашливается. — Что ты хотела…

— Нет. Я видела сон. Один-единственный идиотский сон.

— Ладно.

Далее — длинная пауза, во время которой Лиззи пристально изучает свои ногти, а я — пряжку на часах.

— Так мы действительно… — начинает Лиззи.

О Боже.

— Что-то вроде, — признаюсь я.

— И… и как я тебе показалась?

У меня отваливается челюсть.

— Ты о чем?

— Ну… во сне. — Она смотрит прямо на меня. На щеках полыхают красные пятна. — Я на что-то годилась?

— Лиззи… — начинаю я, мучительно морщась.

— Я была настоящим дерьмом, верно? Настоящим дерьмом! Так я и знала!

— Нет, конечно, нет! — уверяю я. — Ты была… ты была просто…

Поверить невозможно, что я вполне серьезно рассуждаю о сексуальных доблестях своей лучшей подруги в лесбийском сне.

— Послушай, нельзя ли оставить эту тему? Мне и без того сегодня досталось.

— О Боже, конечно! — покаянно кивает Лиззи. — Прости, Эмма. Должно быть, ты чувствуешь себя…

— …целиком и полностью втоптанной в грязь, униженной и преданной, — заканчиваю я, пытаясь улыбнуться. — Да, ты, можно сказать, попала в самую точку.

— Значит, кто-то из офиса видел передачу? — сочувственно спрашивает Лиззи.

— Кто-то? — Я круто разворачиваюсь. — Лиззи, ты что, не помнишь? Я ведь не зря просила тебя записать интервью на видео! Спроси лучше, кто его не видел? И все поняли, кого Джек имел в виду! И все смеялись надо мной. А мне хотелось только свернуться клубочком и умереть…

— Кошмар, — ужасается Лиззи. — Неужели?

— Это было ужасно! — Я закрываю глаза в новом приступе горчайшей обиды. — Мне еще никогда не было так стыдно. Словно меня выставили… голой перед всем светом. И теперь весь свет знает, что я нахожу стринги неудобными, что я не занимаюсь кикбоксингом, что никогда не читала Диккенса. — Голос дрожит все сильнее, и тут я, неожиданно для себя, громко всхлипываю. — О Боже, Лиззи! Ты была права. Я чувствую себя такой… словом, полной дурой. Он вправду использовал меня, с самого начала. И никогда мной не интересовался. Я… я была для него просто средством исследования рынка.

— Но ты не можешь этого знать! — с досадой восклицает она.

— Знаю! Конечно, знаю. Поэтому его и захватила моя жизнь. Поэтому он и ловил каждое мое слово. Не потому, что любил меня. Просто сообразил, что его покупатель, на которого он хочет ориентироваться, здесь, прямо под носом. Та самая обычная, ничем не примечательная девушка с улицы рядом. При других обстоятельствах он и не посмотрел бы на нее! — Я прерывисто всхлипываю. — Ведь как он описал меня в интервью! Как заурядную серость!

— Вранье! — свирепо шипит Лиззи. — Ты не серость!

— Именно серость. Обыкновенное ничтожество. И я оказалась так глупа, что ему поверила. Искренне поверила, что Джек меня любит. Ну… не совсем любит. — Я чувствую, что краснею. — Ну… понимаешь, испытывает ко мне то же, что я — к нему.