Ты умница, детка!

С его точкой зрения Влада не была согласна. Терпение она относила к отрицательным качествам. Нельзя терпеть, если тебя что-то не устраивает. Нужно бороться с этим и пытаться изменить. Но сегодня Буров ее именно что припер к стенке, как выразился Игнат. Она вынуждена была согласиться на всё, но не ради Бурова, а ради его сына. Начни она сражаться с его отцом, пострадавшим все равно оказался бы Павлик. А этого она допустить не могла, предпочитая самой мириться с неудобствами и несправедливостью.

— Игнат, вы можете ехать домой. Сегодня вы точно не понадобитесь ни мне, ни своему боссу. Хороших вам выходных, — пожелала Влада перед выходом из машины, в тайне завидуя водителю Бурова.

— И вам, Влада…

Его бы слова, да богу в уши. Со своими выходными Влада мысленно уже распрощалась. И на пороге дома Бурова ее ждала недовольная Ирина Леонидовна.

— Я уже пятнадцать минут, как должна была уйти, а вынуждена вот вас дожидаться, — с порога принялась ей выговаривать домработница.

— Я не специально задержалась, извините.

— Извиняется она… Жди тут ее… — и все в таком духе ворчала домработница, пока не покинула дом, и голос ее не затих вдали.

Настроение Влады и без того не безоблачное было испорчено окончательно. А нужно было еще как-то коротать вечер.

— Ты приехала! — подбежал к ней Павлик и обнял за талию, прижимаясь головой к животу.

Проявление подобной ласки со стороны ребенка было внове для Влады. Но и это же показалось ей приятным. И ей понравилось гладить мальчика по русым шелковистым волосам. И внутри нее зарождалось что-то очень теплое и неизведанное ранее.

— А где папа? У себя в спальне? — поинтересовалась у Павлика Влада.

— Не-а! Он в кабинете — орет на кого-то по телефону, — с улыбкой сообщил ребенок.

Влада прислушалась, и вскоре до нее действительно донеслись отдаленные вопли Бурова. Вот же неугомонный! И чего ему не лежится? Ну включил бы себе что-нибудь на компьютере и смотрел… Хотя, судя по его воплям, чувствует он себя довольно бодрым. Ну и пусть орет — ее это не касается. Перед сном проконтролирует, чтобы он выпил лекарства, а пока даже соваться к нему не хочется.

— Ты чем занимаешься? — спросила она у Павлика.

— Ничем, — пожал он плечами.

— А хочешь, вместе посмотрим мультики? — предложила Влада.

— Хочу! — обрадовался Павлик. — И можно мне мороженного?

— А почему нет? — подмигнула ему Влада. — Я сейчас отнесу свои вещи в комнату няни, а потом наложу нам с тобой мороженного. Будем есть его перед телевизором.

— Ага! Только, чур, мне сиропа побольше.

— Не только тебе. Я тоже люблю, когда много сиропа.

Глава 22

Кирилл закрыл ноутбук и прижал ладонь ко лбу. Кажется, эта чертова температура снова ползет! Ну сколько можно-то! Поработать не дает нормально. И подчиненные через одного идиоты. Раз в жизни заболел и вынужден торчать дома, и рискует потерять бизнес по вине этих тупиц. Ну ладно, не потерять, конечно, но неужели с элементарным без него справиться не могут. Вот и Игорь тупил сегодня по полной, пришлось даже наорать на него, чего давно уже себе не позволял. Кирилл вообще считал, что у него самый умный заместитель, пока сегодня не убедился в обратном.

Интересно, почему это в доме такая тишина? Где Пашка? И пианистка?.. Она хоть вернулась? Этот момент Кирилл не зафиксировал, уработался. А если ее нет, то чем занят сын?

В детской сына не было. Перед тем, как спускаться вниз, Кирилл заглотил таблетку жаропонижающего. Как же ему надоел этот противный озноб! Чувствует себя слабаком — ноги не держат, из рук все валится, голова не соображает… Нет! Болеть он больше точно не хочет. И поправиться нужно как можно быстрее. А это значит, что хочет он или нет, но предписания эскулапа должен выполнять с точностью часового механизма, чтобы не болеть ни минутой дольше положенного.

Премилая картина открылась ему взору, когда спустился в холл. Пианистка сидела на диване в расслабленной позе, а на коленях у нее покоилась голова сына. Приглушенно работал телевизор, показывая какой-то мультик. Киса копалась в телефоне, а Пашка сладко посапывал. Кирилл даже не понял, что испытал в первый момент, глядя на всю эту идиллию. А потом с удивлением понял, что единственное подходящее название его чувству — умиление. А он вообще умилялся когда-то хоть чем-то до этого? Вопрос поставил самого его в тупик.

Не желая нарушать эту идиллию, Кирилл неслышно прокрался в кухню. Помнится, пианистка ему втирала, что температура быстрее спадает, если следом за приемом таблетки выпить чай с медом. «И чай не должен был горячим, только терпимым», — вспомнил он, с каким умным видом эта детка поучала его. Ну что ж, науку он усвоил. И сейчас будет следовать ей в точности.

Когда вернулся в гостиную с чашкой чая, то с удивлением обнаружил ее пустой. Телевизор был выключен, сын с пианисткой словно испарились. Ну и дела…