Ты умрешь красивой

— Говорят, тогда в общежитии пожар[16] произошел из-за непотушенных сигарет. А здание давно нуждалось в ремонте… И там был такой… трудно подобрать слово не из лексикона уличной шпаны, но, увы, — там был бардак.

Он смутился, произнося это слово, и предложил им сесть.

Они расселись в небольшие квадратные креслица в стиле шестидесятых. Две стены с полосатыми салатовыми обоями занимали полки с книгами, стоял круглый стол, покрытый кружевной скатертью, в вазе — свежие хризантемы.

— Вы жили в общежитии для эмигрантов из Сенегала и Конго? — мягко поинтересовался Эмиль, состряпав на лице совершенно искреннее сочувствие.

— Из Мали, Кот-д’Ивуара и Гамбии. А вот из Конго никого не помню. Это было кошмарное событие. Погибло семнадцать человек, из них шестеро детей. Несчастные прыгали из окон. Я не смог… Не смог прыгнуть, стал выбираться по лестнице, упал и потерял сознание. Дальше все, как в тумане. Больницы, операции… Страшно вспоминать.

— То есть вы не парижанин?

— Нет, я из Бордо.

— А как оказались в общежитии для цветных?

— Меня провел один знакомый. Понимаю, что несколько преступил закон, но мне негде было остановиться… — Жаккар чуть покраснел, очень убедительно изображая смущение.

— Вы живете здесь один?

— Да, как видите. Теперь один.

— У вас есть какие-нибудь родственники в Бордо, или где-то еще? Мы должны учесть все возможные варианты, где может прятаться ваш сын.

— У меня была бабушка, она воспитывала меня, в 2003-м она умерла.

— Значит, вы сирота?

— Да, остался круглой сиротой и, получив диплом, уехал в столицу, чтобы начать жизнь с нуля. Собирался устроиться на работу, искал подходящую. Я бухгалтер, окончил университет. Но в столице с трудом нашел и угол в общежитии, где едва не погиб.

— Да, действительно, ужасное происшествие. Сочувствую. Столица встретила неласково. Но говорят, что Париж раз залепит пощечину, в другой — поцелует, — когда хотел Эмиль, был королем small talk. Вера искоса наблюдала за их беседой, выжидая, когда можно будет отпроситься в туалет.

— После Париж был со мной милостив, — отвечал Жаккар, и в его словах не было и тени лжи. По крайней мере, для Веры она была незаметна. — Я наконец получил работу в театре — жертвам того происшествия помогли, всех приютили, потерявшим кормильца выплачивали пособия. Я даже смог бесплатно сделать несколько дорогостоящих пластических операций. Мое лицо представляло собой ужасное зрелище. Несколько лет я был чем-то между человеком-невидимкой и Фреди Крюгером. Но время лечит, а работа хороших хирургов — это вообще чудо. Потом я встретил свою будущую супругу, которая видела во мне человека, а не урода. У меня родился сын… — На последних словах он сжал сцепленные на коленях пальцы и опустил глаза в пол.

— Я уверен, что мы его найдем, — подался вперед Эмиль.

— Прошел уже год. — Жаккар на долю секунды расслабил пальцы и сцепил их вновь, стиснул челюсти, на глазах, устремленных в пол, выступили слезы.

Вера, решив, что ее час настал, закашлялась.

— Простите, — проронила она. — Простите! Но ужасно першит в горле. У меня аллергия на хлорку.

Жаккар тотчас бросился к окну и распахнул его.

— Это вы меня простите, — порывисто воскликнул он. — Я должен был проветрить.

— Могу я воспользоваться туалетом?

— Да, он по коридору направо.

Зажимая рот и нос рукой, Вера выскочила в двери, обошла весь коридор, зашла в ванную, включила воду и тотчас устремилась в кухню. Она тихо открывала и закрывала трясущимися руками дверцы шкафов и холодильника, пытаясь быть спокойной и сосредоточенной. Но от мысли, что совершает преступные действия, ее только все больше колотило. Перед глазами плыло, прыгали блестящие точки. Вся надежда оставалась на камеру.

В спальне она чуть пришла в себя. Из гостиной доносились спокойные голоса Эмиля и Жаккара. Замедлившись, она стала различать предметы. В одном из выдвижных ящиков под кроватью нашла целый арсенал уличного художника: баночки с аэрозольными красками, валики, специальные маркеры, кисти, абразивный брусок. Жаккар был граффитчиком! В другом ящике лежали его рисунки. Она стала листать их, обнаружила тот самый — ее в виде Харли Квинн.

«По крайней мере, Жаккара можно взять за вандализм», — подумала Вера и вернулась в ванную. Выключив воду, она уперлась руками в раковину, глядя, как прозрачный поток, источая пар, сбегает в темную дыру слива.

Поди посмотри — ведь такой интеллигент. Эта вязаная безрукавка из дедушкиного сундука, прическа волосок к волоску, скатерка, хризантемы, книжки, расставленные по цветовой гамме. В каждом из шкафов царил тошнотворный порядок. Создавалось впечатление, что Вера попала в кукольный домик. А сам по ночам стены пачкает! Но мог ли он убить Куаду и ребенка… и был ли «Призраком Тюильри»? ОКР и некая доля параноидальности у него точно имеются.

Наконец они спустились на улицу. Эмиль выглядел недовольным.

— Мы не должны были идти к нему. Боюсь, мы его спугнули. — Он шел, нервно сжимая и разжимая кулаки.

— Думаешь, это он?