Ты умрёшь завтра(СИ)

     Младенца требовалось крестить. С этой мыслью Мария прожила неделю, все больше убеждаясь, что без этого ритуала ее молитвы не дадут положительный результат. Так что спустя семь дней после выписки из роддома, Мария встала ранехонько, повязала голову платочком и, бормоча под нос «Отче наш», быстро спеленала младенца. С душой, полной отчаянья и надежды, она, прижимая пеленочный сверток к груди, понеслась в церковь.

     Накануне же ей пришлось решить одну проблему. Прослышав о предстоящем крещении, вся родня мужа, немногочисленные друзья, да и просто знакомые расползлись в неизвестных направлениях и не подавали признаков жизни, что твои тараканы, когда в чулане среди ночи включаешь свет. В общем, найти крестных родителей отчаянно не удавалось. Но Мария, при всей своей религиозной ограниченности все же обладала некоторой практичной хваткой. Поэтому за день до крещения она явилась в церковь и сказала отцу Сергию примерно следующее:

     — Батюшка, отец наш и наставник, на тебя уповаю и на твою милость надеюсь. Не дай безвинной душе младенческой потерять дорогу к спасению, даруй ему право вкусить щедрот Господних!

     — Что гложет тебя, дочь моя? — осторожно спросил иерей Сергий.

     На что Мария в премилых интонациях пояснила, что хочет крестить своего новорожденного сына, да вот только крестного отца найти нет никакой возможности, а потому она, не сомневаясь ни секунды в доброте души отца ее духовного, верует и надеется, что батюшка соблаговолит крестным отцом ее сыну стать.

     Опешив от такой наглости и доселе невиданного богохульства, батюшка округлил глаза и зашелся праведным кашлем. Но Мария сдаваться не собиралась. И в силу сложившихся обстоятельств ее можно понять, — деваться то ей было некуда. Женщина не прервала свою речь и даже не опустила долу очи, напротив, ее глаза сияли верой, а глас молвил с силой Дельфийского оракула:

     — Батюшка, велика будет ноша ваша, но так ведь и я в долгу не останусь! Все мною нажитое после кончины завещаю церкви вашей на безвременное пользование, дабы вы и дух Господен хозяйствовали им во благо прихожан и в наказание грешников!

     На этих словах сердце батюшки дрогнуло, глаз наполнился влагой, и он с улыбкой священного озарения согласился стать сыну Марии крестным отцом.

     Отец Сергий вовсе не был наивным человеком, и прекрасно понимал, что происходит в его пастве. Да, старушки всячески выказывали набожность, но эта набожность была следствием ожидания смерти в одиночестве, когда длинными старческими буднями не с кем даже перекинуться словом, и будь рядом с ними близкие люди, черта с два батюшка увидел бы их на своих проповедях. Городишко Красный был не просто оплотом атеизма, он был бездушной машиной, в огромных тиглях которой переплавляли не только руду, но и души горожан. Люди не просто не верили, — Бог им был безразличен и непотребен. Прибывши сюда в возрасте двадцать семь лет, за последние полтора десятилетия иерей Сергий состарился на все пятьдесят и сейчас выглядел так же тоскливо, как и его церквушка. Лик Господа в его сердце смылся ржавыми дождями и обреченностью горожан, поблек и сейчас походил на старую выцветшую афишу, как та, что висела на доске объявлений у входа в Клуб, хотя кино не крутили уже несколько лет. Теперь же, вглядываясь в глаза Марии, просящей у него несуразного, отец Сергий вдруг понял, что держит в руках зерно веры, которое действительно можно взрастить, — взрастить в этой женщине и воскресить в себе. Именно это толкнуло его принять предложение Марии, ну и конечно факт возможной прибыли, которую он тут же определил потратить всю до последней копейки на реставрацию церкви.

     Восемь дней спустя отец Сергий будет лежать на цементном полу трапезной под рухнувшей балкой, и смотреть правым глазом, как под его головой лужей растекается кровь, а левым, как из его сердца вытекает жизнь. Батюшка вспомнит мальца с черными, как ад глазами, его недетский металлический смех и подумает, что ноша, которую он попытался взвалить на свои плечи, оказалась непомерной не только для него, но будет неподъемна и для целого города. И еще он вспомнит, что когда-то в далекие годы молодости его вера была способна творить чудеса, и осознает, что последние пятнадцать лет потихоньку засыпал, пока не впал в забытье окончательно, и разбудила его смерть, которую он увидел в глазах ребенка. Умирая, он улыбнется в седую бороду, потому что, узревши Диавола, не трудно рассмотреть и Бога.

     Но это случится позже, а пока отец Сергий согласился быть крестным отцом новорожденному, и на следующий день Мария стояла в церкви, прижимая младенца к груди. Когда подошла их очередь, она распеленала дитятю, батюшка подошел, встретился с малышом взглядом и застыл, как вкопанный. В его голове зашевелилась крамольная мысль: не погорячился ли он с решением быть этому… чуду крестником?