Ты умрёшь завтра(СИ)

     — Антон Павлович, Черный Мао ведь не нападает на людей, так? Он нападает на нефтепродукты, а люди становятся случайными жертвами. И вот смотрите, что получается: природа пытается вернуть себе то, что человек у нее отнял, в данном случае нефть.

     — Поразительно! — вскинулся Барабанов и окинул друзей пылающим взором. — Это же просто поразительно! Идет самая настоящая битва! Битва с природными катаклизмами! Я должен это записать!

     — Вы, голубчик, готовы положить здравый смысл на алтарь своей теории, — возразил Семыгину доктор Чех. — Ведь, если вы правы, то скоро нам явится феномен, уничтожающий, скажем, железо.

     — Советский человек могуч, неустрашим.

     Он мир ведет уверенной рукой

     На поле брани битвы роковой,

     Он победит. И мы услышим гимн! — импровизировал стихами Барабанов, возвышаясь над столом и разведя в стороны руки, затем окинул слушателей взглядом, вернулся к прозе. — Как вам, друзья? Этими строками я начну пятую главу. Она будет называться «Последняя битва со стихией».

     — Разве слова «брань» и «битва» не одно и тоже? — заметил доктор Чех.

     — Верно… Да, заменю на… на что-нибудь заменю.

     — Очень… складно, — похвалил почтальон Семыгин, и повернулся к Антону Павловичу, ответил, — Кто знает. Разве полгода назад кто-то мог бы предположить, что появится Черный Мао, который будет пожирать бензин и солярку?

     — Услышим гимн величия державы,

     Что покорила космос и Луну.

     И выпустила в целый мир весну —

     Начало новой эры… Как мы были правы!..

     — Перегибаете, уважаемый Кондрат. Луну мы покорять то покоряли, да вот только досталась она американцам, — заметил почтальон Семыгин, обрадованный, что не придется хвалить сами стихи.

     — Да, — с досадой согласился директор Клуба, — обставили нас проклятые буржуины. Это все их подлые шпионы! Наши чертежи выкрали, сами бы они ни в жизнь до такого не додумались!

     — Да не расстраивайтесь вы так, Кондрат Олегович, — почтальон Семыгин одобрительно похлопал Барабанова по плечу. — Ну проиграли мы гонку за Луну американцам, ну и что? Зато мы до Марса первые добрались.

     — До Марса?! — Барабанов одновременно и восхитился, и озадачился. — Как же так! Почему я не в курсе?

     — Потому что не смотрите по сторонам, — Аркадий Юрьевич улыбнулся. — Оглянитесь, вокруг красная планета.

     Барабанов непонимающе пялился на почтальона Семыгина.

     — Он, голубчик, хочет сказать, что мы все уже много лет обитаем на Марсе, я полагаю, — пояснил доктор Чех. — И судя по количеству мутаций новорожденных, мы уже скорее марсиане, чем земляне.

     — Вот-вот, — согласился почтальон Семыгин с улыбкой. — И не беспокойтесь, Кондрат, наш «Марс» американцам никогда не переплюнуть. Куда им, буржуям, со своими зелеными лужайками для гольфа!

     На что Барабанов недовольно хмыкнул, затем погрустнел, задумавшись о чем-то своем, и как-то не к месту сказал:

     — Сократ пропал.

     — Что?! — не понял Семыгин.

     — Ушел неделю назад и больше не вернулся.

     — Он про кота своего говорит, я полагаю, — догадался доктор Чех, и Семыгин вдруг понял, что Барабанову на самом деле не так уж важны политические перипетии страны, или биологические казусы природы, вроде Черного Мао, куда важнее для него был его пропавший питомец. Аркадий Юрьевич представил, как много лет подряд вечерами Барабанов возвращался домой, и единственным существом, которое его ждало и встречало, был старый облезший кот, и ему стало неловко за все те колкости, которые он высказывал в адрес товарища, потому что друг его был несчастен и одинок, а значит, не было у почтальона Семыгина никакого права над ним потешаться.

     Аркадий Юрьевич виновато опустил глаза, а Антон Павлович, уловив неловкость и грусть ситуации, печально вздохнул.

     Контролера Староверцева Черный Мао не волновал, куда сильнее его беспокоило обязательное среднее образование. На улице стояло лето 1969-го, младшему Староверцеву исполнилось семь лет и первого сентября ему надлежало отправиться в школу. Ивана охватила паника, потому что это событие сулило кучу проблем, неприятностей, а то и попросту бед. В самом деле, что Никодиму делать среди первоклашек, которые только-только взяли в руки карандаши и буквари, в то время когда Никодим уже прочитал вагон книг, научился решать в голове квадратные уравнения и писать сразу двумя руками? Найдется ли учитель, который сможет дать мальчику то, чего у него еще нет? И как будут чувствовать себя учителя, понимая, что семилетний пацан куда образованнее их? А если сын начнет пророчить одноклассникам смерть, что скажут ему, Ивану, родители? — такие вот непростые вопросы контролера Староверцева мучили, спать не давали.

     Отчаявшись найти решение, Иван отправился к доктору Чеху, потому что никого умнее в городе не знал. Антон Павлович внимательно выслушал гостя и отметил, что его опасения вполне обоснованы.