Ты умрёшь завтра(СИ)

     — Вот что мы сделаем, голубчик, — сказал доктор Чех, поразмыслив над ситуацией. — Поскольку заранее мы не знаем, каковы будут последствия общения вашего сына со сверстниками, то надобно такой эксперимент провести, по-возможности уменьшив риск неблагоприятных последствий, то есть ограничить контакт Никодима как можно меньшим числом детей, я полагаю. Каким образом мы сможем это сделать?.. А вот каким. Предложите сыну посетить кружок, который появился недавно в Клубе. Кружок образовался совсем недавно, и посещают его пока что не много мальчиков. А я попрошу Кондрата Олеговича за событиями понаблюдать.

     За неимением лучших вариантов, остановились на этом. Правда, Иван опасался, что сын свое согласие не даст, но он ошибся. Дело в том, что к семи годам Никодим начал интересоваться людьми, потому как то, что происходит в природе было им изучено досконально и больше интереса не представляло. Теперь мальчик собирался изучать людей. Поразмыслив над предложением отца посетить кружок резьбы по дереву, Никодим согласился, и на следующий день отправился во Дворец Народного Творчества.

     Кружок резьбы по дереву вел молодой человек с отсохшей рукой по имени Василий Кролик. До этого он работал на заводе слесарем, но однажды случилось так, что со стеллажа свалилась двадцатикилограммовая заготовка, проломила Васе череп и раздробила плечо, следствием чего явилась слепота на правый глаз и полная потеря подвижности правой руки. Хирург Ванько хотел было отнять бесполезную конечность, но доктор Чех вовремя вмешался, полагая, что некоторую функциональность руке можно попытаться вернуть. В общем, парню дали первую группу инвалидности и грамоту, а чтобы он не спятил с тоски, предложили вести кружок резьбы по дереву. Вася никогда в жизни не занимался этим ремеслом, к тому же был правшой, на что и обратил внимание доктора Чеха и директора Клуба Барабанова. Но доктор Чех считал, что общение с детворой пойдет инвалиду на пользу, а Конрад Олегович был рад любому, кто согласился бы делать в Клубе хоть что-то. Собственный кружок музыки Барабанов забросил еще весной 1968-го, когда газета «Правда» с прискорбием сообщила о трагической кончине Гагарина. Тогда Барабанов провел три дня на диванчике вдовы Сидоровой, заливаясь портейном и слезами: «Юры нет, его больше нет…», пока женщине это нытье не надоело, и она не выставила Барабанова за двери, предупредив, что отныне пьяным его на порог не пустит. С тех пор в Клубе царствовало забытье и опустение, а в душе Кондрата Олеговича апатия. Но прошел год, лунный цикл повернул свои стрелки на метку «активность» и Барабанова вновь обуяла жажда деятельности. А тут и Антон Павлович появился с просьбой пристроить покалеченного парня на какую-нибудь работенку с детворой. Вспомнив, как его очаровали резные завитушки оконных рам Тобольского Кремля, Кондрат Олегович решил, что ПГТ Красный нуждается в специалистах резьбы по дереву.

     Директор Клуба заверил Василия, что отсутствие навыков работы с деревом и, тем более, дар учителя, совершенно не обязательны, потому как в великой Стране Советов нет такой профессии, которую не смогла бы освоить и домохозяйка, тем более такой ветеран трудового фронта, как Вася Кролик.

     — Главное, не падать духом, остальное не важно! — вещал Кондрат Олегович и был прав, потому что важное всегда оставалось где-то далеко, где-то там, куда уходили и исчезали тысячи тонн железной продукции завода, хотя и в этом никто до конца не был уверен.

     Василий Кролик согласился, делать то ему все равно было нечего. Но в новой должности Вася проработал недолго, всего месяца три. А потом к нему пришел Никодим.

     Руководителя кружка резьбы по дереву Никодим нашел бледным, бесстрастным и крайне неопрятным. В течение всего занятия, пока детвора долбила резцами деревяшки, Василий Кролик смотрел в окно, и было понятно, что ничего он там не видит. Никодим же к инструментам и заготовкам не прикасался, а занимался тем, что пристально наблюдал учителя, с его губ не сходила холодная улыбка. Мальчишки ютились по углам помещения, так что вокруг Никодима образовалась круговое пустующее пространство, словно его окружало силовое поле. Юные резчики по дереву границу этого невидимого, но осязаемого поля переступать не осмеливались, и поглядывали на нового ученика с опаской, но Василий этого не замечал. По окончании урока детвору как ветром сдуло, Никодим же задержался, в ожидании, пока останется с учителем наедине, затем подошел к Василию и дернул его за рукав. Когда бывший слесарь Кролик обратил на Никодима внимание, мальчик, пристально глядя ему в глаза, произнес:

     — Ты. Умрешь. Завтра.

     Вася долго смотрел на Никодима ничего невыражающим взглядом, потом снова отвернулся к окну, равнодушно ответил:

     — Наверное, оно и к лучшему.

     Наутро Кондрат Олегович нашел инвалида в луже запекшейся крови с тремя порезами на шее и резцом, зажатым в левой руке. Поскольку Вася был правша, вскрыть вену ему удалось только с третьего раза. Директор Клуба, гонимый ужасом, бросился искать участкового.