Ты услышишь мой голос-2 (СИ)

— Дети есть. А вот, как ты говоришь, жениться… Господь… не даёт.

— Так уж и не даёт?

— Получается, не даёт…

Всю остальную дорогу к дому отца Александра они проехали молча. Женька мысленно ругал себя, что завёл этот разговор. Почему-то рядом с этим парнем, своим ровесником, он чувствовал себя не в своей тарелке. Такое с ним было впервые в жизни, чтобы вот так — не в своей тарелке, да ещё и с незнакомым, по сути, человеком. Он не мог понять, в чём кроется причина этого чувства — в том, что он никогда не общался со священниками, или в том, что по вине Александра он не успел к самолёту…

Дом, к которому они вскоре подъехали, на первый взгляд, ничем не отличался от других домов поселкового частного сектора: одноэтажное строение с крыльцом и верандой, выкрашенное в салатовый цвет. Но только на первый взгляд… Дорожка, по бокам которой находились грядки с зеленью, была усыпана мелким гравием, а калитка, от которой эта дорожка брала своё начало, была сбита из шлифованных досок и раскрашена в русском стиле — точно так же, как и наличники на окнах. Весь двор производил впечатление какого-то сказочного места — площадка с небольшим турником, песочницей и качелями была огорожена небольшим красочным заборчиком, а уличная беседка имела вид затейливого теремка. По всему было видно, что хозяева свой дом любят и заботятся о нём.

— Прошу в гости, — отец Александр сделал радушный жест рукой.

— Да нет, спасибо, я поеду, — Женька через редкий цветной забор разглядывал внутреннее убранство двора.

— Нет-нет, я должен отблагодарить, хотя бы накормить ужином, — священник распахнул калитку, — очень прошу зайти, хотя бы ненадолго.

— Ну, если ненадолго, — согласился Журавлёв из чистой вежливости.

То, что он увидел в доме, поразило его не меньше, а даже больше… И поразило даже не чем-то необыкновенным. Едва он переступил порог, ему показалось, что его окутал покой… Этот покой шёл отовсюду — и от резных окон, и от цветных, с необыкновенным вкусом подобранных занавесок, и от мебели — светлой, абсолютно простой, но настолько гармонично вписывающейся в общий колорит убранства, что, казалось, поменяй что-нибудь местами, и уже не будет этого ощущения уюта.

— Всё делал сам, своими руками, — заметив, как Женька разглядывает комнату, пояснил Александр, — и дом сам строил. А жена шила и вязала.

— Слушай… — Журавлёв ещё раз завороженно обвёл глазами комнату, — Вот не хоромы… а так здорово!

— На хоромы у нас денег не было, — рассмеялся священник, — да и сейчас нет. Наше богатство — вот, — он приобнял подбежавших к нему девочек лет трёх, видимо, близнецов, с такими же, как и у его жены, светло-рыжими вьющимися волосами. Тут же из другой комнаты вышли ещё две девочки постарше — одной было лет восемь, а другой около пятнадцати. Она тоже была очень похожа на жену священника, но, судя по возрасту, никак не могла быть её дочерью.

— Привет, — улыбнулся им Женька, — я — Женя.

— Дядя Женя, — поправил его Александр, потом обратился к дочерям, — ну, что же вы? Знакомьтесь!

— Оля, — негромко произнесла самая старшая.

— Юля, — та, что помладше, была, судя по всему, побойчее.

— А это — Анфиса и Пелагея, — учитывая малый возраст, отец сам представил самых маленьких.

Засмущавшись, обе девчушки прижались к нему с двух сторон.

— Я сейчас, — Женька стремительно вышел из дома и, вернувшись через минуту, протянул им пакет с конфетами, которые купил для Алёнки, — держите!

— Спасибо! — хором ответили девчонки.

— Зачем? — Александр попытался возразить, — Это же я в долгу, а у них всё есть с Божьей помощью.

— Да какой там долг. Я всё равно ничего не делал бы. А так — со священником познакомился. У меня каких только знакомых нет. А вот священника не было.

От ужина и даже вечернего чая Журавлёв отказался. Почему-то ему было неловко садиться за стол в этом доме… Ему вдруг пришло в голову, что он знает причину своей неловкости…

— Я как-то всё же должен отблагодарить, — отец Александр достал с полки книгу и подошёл к Журавлёву, — вот, возьми. Это — Евангелие.

— Спасибо, — понимая, что от такого подарка отказываться нельзя, Женька взял книгу, — только я некрещёный.

— А ты почитай. Может и появится желание покреститься. Только читай не тогда, когда делать будет нечего, и не потому, что надо типа полистать, — Александр улыбнулся, — а тогда, когда душа запросит.

— Такое может быть?

— Такое у всех бывает. Главное, вовремя понять. То, что некрещёный, плохо, я за тебя в церкви не смогу молебен отчитать. Но вот дома буду поминать в молитвах.

— За меня молиться не стоит, — усмехнулся Журавлёв, — пустая затея.

— Это почему ж так?

— Грехов много наделал. Не отмолить.

— Отмолить можно любой грех. Было бы искреннее раскаяние.

— Боюсь, мне и это не поможет.

— Что ж ты такого натворил, сын мой? — вполне серьёзно спросил священник.

— Всего и не рассказать.

— А ты расскажи…