Ты в моей власти

Он вздохнул.

– Не пытайся играть со мной в игрушки, Рози. Кто привез тебя домой? – Он схватил ее за руку, когда она потянулась к халату. – Пусти, Бен. Я хочу одеться.

Он не обратил на ее слова внимания и крепче сжал руку. Она стояла обнаженная, прикованная к месту и вдруг ощутила страх, от которого перехватило дыхание и взмокли ладони.

– Скажи мне.

– Ты с ним незнаком. – Розмари беспомощно пыталась освободиться, тогда он взял ее за вторую руку. Ей пришлось расставить ноги, чтобы удержать равновесие. Бен подтащил ее к себе, заставил нагнуться.

– Я очень хочу с ним познакомиться, – мягко проговорил он, приблизившись к ее лицу и не отрывая взгляда от ее губ. – Я хочу знать всех, с кем ты знаешься, Рози. Неужели ты не понимаешь, что принадлежишь мне? Я всегда буду сюда возвращаться. Ты же знаешь, что я тебя люблю.

– Нет… Нет…

Улыбка исчезла, и на лице его появилось выражение, от которого на нее накатила волна ужаса. Она с усилием выпрямилась, внезапно вырвалась и бросилась к халату. Он молча вскочил с постели, вырвал халат и швырнул ее на постель лицом вниз. Пригвоздив ее руки к матрасу, вдавив лицо в подушку, он овладел ею. Это было вторжение, насилие, война, объявленная ее телу. Он взял ее молча, без любви или хотя бы желания, он просто осуществил свое право обладания. И хотя Розмари пыталась сопротивляться, но не кричала – она не вынесла бы унижения, если бы на ее крик вдруг пришла Элла. Слышно было только тяжелое дыхание Бена. Потом все кончилось. Он повернулся на бок и натянул одеяло. Никто из них не произнес ни слова.

Она отвернулась от него и лежала на боку, сжавшись от унижения, надеясь, что только страх удерживает ее в этой постели, где голова касается его головы, а подушка кажется прохладной по сравнению с его горячей щекой.

Он заснул, положив руку на ее спину. Утвердив свою власть. Засыпая, он сказал только: «Спокойной ночи, Рози». И все. А она лежала, свернувшись в позе зародыша, и ей хотелось засунуть в рот большой палец, как она всегда делала ребенком, когда ей бывало плохо. Его рука лежала на ее спине. Она не шевелилась, слишком измученная, чтобы выскочить из постели, бежать к дочери, выгнать Бена, вопить от ярости. Потом она заснула. Рядом с человеком, который только что овладел ею, потому что ему так захотелось.

Когда несколько часов спустя она проснулась, он еще спал. Солнечный свет бликами ложился на безмятежное, красивое лицо. Она смотрела на его полуоткрытый рот, на вздрагивающие во сне веки. И ей хотелось его убить. Теперь она понимала, почему женщины убивают своих любовников. На ее теле не было никаких следов недавней борьбы. Его сила напугала ее, лишила способности кричать и по-настоящему сопротивляться. Никаких синяков на теле – только небольшой след на руке, в том месте, где он держал ее.

Тогда она сделала то, что столько раз видела в фильмах – встала и залезла под душ, чтобы вода смыла его запах, запах ее страха и поражения. Она снова подумала, что хочет его убить, но знала, что никогда не сможет этого сделать, хотя некоторое время еще продолжала представлять себе картины убийства, держа в дрожащей руке маникюрные ножницы.

Он пошевелился во сне, повернулся, коснулся рукой пустой подушки. Что-то пробормотал с закрытыми глазами, потом проговорил громче:

– Поставь чайник, Рози.

Она отложила в сторону ножницы, вынула из гардероба другой халат, с непонятным отвращением поглядывая на тот, который ночью Бен отшвырнул, не позволив надеть, как будто халат был виновником ее поражения.

Она включила чайник и стала смотреть в окно. Тихий рассвет обещал прекрасный день бабьего лета… Где она? Кто она теперь? Внутри нее не оставалось ничего, что могло бы прийти ей на помощь. Когда-то она нравилась себе. Теперь она просто нечто, принадлежащее кому-то – вещь. Нет, не в смысле физической зависимости от мужчины – это было бы слишком просто и уже изжило себя в их отношениях. Бен обладал настоящей властью, силой, которая позволяла ему оставаться в ее постели после того, как он совершил акт насилия, и еще требовать внимания к себе. «Поставь чайник, Рози».

Поздно, ее протест ни к чему не приведет и еще больше унизит. Она стала готовить чай, отчаянно желая, чтобы через кошачий лаз в кухню на звук открываемого холодильника ворвался ее старый друг. Розмари положила в чашку растворимого молока, налила чай, добавила ложку меда и смотрела, как он тает в оранжевой жидкости. «Хорошо бы его отравить», – мелькнуло в голове, и она засмеялась. Села и стала пить чай. У нее не было никакого желания отнести кружку Бену. Она будет просто сидеть, а потом посмотрит, много ли осталось от некогда сильной женщины Розмари Дауни, сможет ли она выдержать его появление.

Открылась дверь, вошел Бен. Часы на стене показывали четверть девятого. Она взглянула на него и прижалась к спинке стула, руки крепче сжали пустую кружку. Он был одет и улыбался.

– Где мой чай? – спросил он, подойдя к столу. Розмари положила внезапно вспотевшие ладони на колени. Его наглость придала ей смелости, где-то в глубине зрела холодная злоба.

– Я все выпила, – сказала она.