Ты ворвалась в мою жизнь непрошено… Всё, возможно, будет не так, уж, и плохо!

В отличие от Ольги Ивановны, Сергей Васильевич точно знал, где и когда пересеклись пути Кирилла Андреевича и Олеси Глебовны до её появления в Никканте. Для этого начальнику службы безопасности даже не пришлось поднимать свои старые связи. Про шефа он знал не только то, что было записано в его трудовой книжке, а про Олесю стало всё понятно как раз благодаря ей. Посёлок Истомино Горьковской области – место рождения и проживания до ухода в армию Кирилла Андреевича и работы Олеси Глебовны в средней школе в течение года. Одно было не понятно: почему эти двое делают вид, что не знакомы друг с другом? А, может, и правда, не узнали, а только что-то почувствовали? Вот и тянет их друг к другу. И сентиментальная натура Сергея Васильевича, ставшая таковой в силу возраста, тоже порадовалась. Эти двое были ему симпатичны, что же не порадоваться? Распространяться о своём открытии Сергей Васильевич никому не собирался, и не потому, что не любил сплетни, их-то он как раз внимательно слушал и анализировал, а иначе какой бы из него был начальник службы безопасности?

Карина Владимировна не относилась к числу въедливых и дотошных сотрудников, а потому интерес шефа к новенькой никак не связала с их прошлой жизнью, хотя и трудовая книжка Бахрушиной и копия паспорта Кирилла Андреевича Стахова были в её распоряжении. Карина Владимировна обожала сплетни, а потому была в курсе нового увлечения начальника. Только у неё, в силу полнейшего отсутствия романтизма в натуре, это вызывало чувство, противоположное чувствам Ольги Ивановны и Сергея Васильевича. Она с ехидством думала о Кирилле, которого, вдруг, потянуло к старухе, и со злорадством об Олесе, поскольку на собственном опыте знала, чем всё закончится, когда шеф своего добьётся.

Чем заканчивались все романы шефа, прекрасно знала и Маринка. Сама она, слава богу, на месте его подружек никогда не была, а вот их слёзы и сопли вытирать ей приходилось не раз. По глубокому убеждению Маринки, при всём количестве романов Кирилла Андреевича, женщин он не любил, не уважал (за редким исключением), можно даже сказать, презирал. И что они ему сделали? Может, это ей только казалось, потому что во время перепадов настроения шефа, в первую очередь на орехи доставалось именно ей, поскольку, как секретарь, она всегда была под рукой? Как груша для битья! Но добрых чувств к начальнику это точно не добавляло. А вот Олеся Бахрушина Маринке нравилась, и она с тревогой наблюдала, как в охотничьем азарте шеф взял след ничего о нём не знающей жертвы. Но было кое-что в поведении шефа по отношению к Олесе, что смущало Маринку: обычно тот действовал стремительно, а тут так долго тянул резину, вдруг, и вправду влюбился по настоящему? И она колебалась: поговорить – не поговорить с Олесей? Романтичная по жизни натура Маринки в итоге взяла верх над очевидностью, и она решила не вмешиваться, а при случае попытаться Олесе тонко намекнуть.

У Олеси при встречах с шефом всегда загоралась красная лампочка тревоги. Она никак не могла его понять. То он был холоден и равнодушен, то, вдруг, смотрел таким ласкающим взглядом, что у неё подкашивались ноги и теплело внизу живота. То был суров и груб, то становился нормальным, даже доброжелательным, человеком. И никакой логики в его поведении по отношению к себе Олеся найти не могла, поскольку не относилась к числу женщин, которые крутят мужиками, как хотят, и науку кокетства и соблазнения освоили в совершенстве. Каждый раз, когда она шла к шефу в кабинет, Олеся не знала, кого она встретит за дверью.

Вот на сегодняшнем совещании у Кирилла Андреевича было вполне нормальное, деловое настроение. Совещание бодро катилось, пока не застряло на обсуждении стратегии благотворительности на следующий год. Олесе стыдно и горько было слушать, как цинично обсуждалось не что они могут сделать полезного, а каким образом извлечь из этого максимальные налоговые выгоды. И, когда очередь дошла до неё, она не выдержала и высказалась в том духе, что не в количестве купленных игрушек или компьютеров должна заключаться истинная благотворительность, а в том, чтобы детям-сиротам обеспечивали качественное профессиональное образование, помогали найти свой правильный путь в жизни, предоставляли не только жильё, но и гарантировали устройство на работу…

В кабинете шефа повисла неловкая тишина. Кирилл Андреевич откинулся на спинку своего кресла, выдержал внушительную паузу, и, не поднимая взгляда от своего стола, глухо сказал:

– Вот ты, Олеся Глебовна, этим и займись! Никто не будет возражать, если мы Бахрушину назначим куратором по вопросу благотворительности? – чисто риторически спросил он в конце.

– Но я…, – попыталась напомнить Олеся, что она работает всего лишь на декретной ставке.

– Что, сразу кишка тонка? – ехидно перебил её шеф. – Теоретизировать все горазды, а как дело доходит до практики – в кусты? Совещание закончено!