Ты всё ещё моя (СИ)

В город возвращаемся вечером. Я сразу иду на кухню. Переживаю, что оставила девчонок на два дня голодными. Но инспекция холодильника заставляет приятно удивиться. Оказывается, они сами готовили. Рецепты все мои, узнаю по содержимому и улыбаюсь.

– По контейнерам разложили и подписали… Какие умницы! – нахваливаю перед Артемом.

– Серьезно? – теряется он. Я демонстративно указываю на полки. – Пиздец… – выдыхает с искренним изумлением. Пока я смеюсь, развивает мысль: – Мама была бы в шоке. Скорее всего, решила бы, что ошиблась домом. А точно можно есть? Удобоваримое? Не отравимся?

– Да ладно тебе, Чарушин! – шикаю строго. – Не будь ты таким! Иди, похвали сестер…

Не договариваю, потому что он обнимает, и я сразу же таю.

– Сейчас прискачут сами, – выдыхает мне в ухо. – Похвалю, конечно. А вообще, это ты умница. Ты научила.

– Перестань… – смущаюсь я.

– Тебе я готов выписать особенную похвалу, чувствуешь? – прижимается, демонстрируя свою «похвалу».

– Прекрати, сказала…

И все же все мои возмущения обрывает смех. Не могу оставаться серьезной, когда Артем такой игривый. А уж когда целует… Обо всем забывая, таю в его руках.

– Не могу от тебя оторваться, – шепчет он. – Хочу, чтобы это длилось вечность.

– И я хочу…

Из гостиной доносится топот. Девчонки явно сбегают по лестнице. Кажется странным, что так спешат. Но лишь до того момента, пока по дому не разлетаются радостные визги.

– Мамочка! Мама! – горланит Рина с рыданиями вперемешку.

– Мамуля… – подключаются Анж с Никой. – Почему не сказали, что возвращаетесь? Мамуля… Мамуля есть…

– Мамочка моя… Мамочка…

Меня резко в жар бросает.

Особенно когда слышу следующее:

– Да дайте вы хоть в дом войти… Облепили…

Тот самый голос, который так похож на голос моего Чарушина. И смех тоже такой же.

А за ним мягкий и нежный женский:

– А Тёма где?

50

Чуть до инфаркта меня не довел и смеешься?

– Не бойся. Все нормально, – выдыхает Чарушин приглушенно. Улавливает, конечно же, что я на грани обморока. Сам тоже… Выглядит как минимум растерянным. Не отрывая от меня взгляда, сдвигает с головы бейсболку. Откидывает ее на стул и медленно опускается вниз. Застывает в многозначительной позиции. На одном колене, нежно сжимая мою ладонь, с обезоруживающей улыбкой вдруг выдает: – Ты же выйдешь за меня замуж?

Планета совершает резкий незапланированный крен. Меня ведет вместе с ней. Устоять бы… Родители и сестры Артема входят на кухню, один за другим замирают. Хочется поднять взгляд, увидеть их всех. Но я не могу оторваться от своего Чарушина. Лишь на нем сфокусирована. Смотрю сквозь слезы, ощущая, как в груди с треском рвутся какие-то струны.

– Ты же не откажешь мне при всей нашей семье? Неохота войти в историю поколений тотальным лузером, – подгоняет Артем мягко, с той же чарующей улыбкой. Только в глазах плещется волнение. – Давай, Лиза… Станешь моей женой? Станешь моей навсегда?

«Нашей семье…»

Заявляет подобное и еще что-то спрашивает.

«Моей женой… Моей навсегда…»

Как я могу отказать? Нет шансов.

И все же обращаю взбудораженный взгляд на застывшую родню. Заливаясь жаром, быстро пробегаюсь по их лицам.

Принимают ли они меня? Принимают. Пары секунд хватает, чтобы это понять.

Выдыхаю с дрожью облегчения. С новым вдохом множу застывшую было радость. Детонирует она, разлетается по груди и вырывается из меня смехом.

– Да… – единственный ответ, который нахожу, глядя на своего Чарушина.

Вместо того чтобы подняться, он внезапно, вновь удивляя, прикладывается лбом к моему животу и крепко обнимает меня.

– Спасибо.

Наверное, после всех его благодарностей в самые важные моменты нашей жизни уже удивляться не должна. И все равно удивляюсь.

А потом… Артем встает и целует меня на глазах у всей семьи. По факту лишь припечатывается ртом к моему рту, но делает это крепко-крепко.

Чарушины сохраняют тактичное молчание, пока сын не ведет меня к ним. Улыбаются все… Тепло и искренне. На мои глаза наворачиваются слезы.

Неужели эти чудесные люди и правда станут моей семьей? Родителей еще не знаю, а уже люблю их. Как иначе, если они Артема?! В каждом вижу что-то его.

– Мам, пап, круто, что вернулись раньше, – говорит Чарушин вроде как легко и свободно, но голос в некоторых моментах будто вибрирует. Переключая внимание на меня, слегка тянет за руки, чтобы подступила ближе. Едва подаюсь, и вовсе обнимает, словно под крыло берет, и, не отводя от меня взгляда, удивительно просто объявляет: – Пап, мам… Моя Лиза.

– Добро пожаловать в семью, – отвечает его отец столь же легко.

– Добро пожаловать, дочка, – отражает и мама.

И все… Мои слезы выносит наружу. Сорвавшись, прячу лицо у Артема на груди. Он обхватывает руками, со всех сторон загораживает. Хрипловато смеется, прежде чем пояснить:

– Все нормально. Лиза счастлива. Расходимся для передышки.

Судя по звукам, все беспрекословно следуют этой просьбе.

– Я люблю тебя, – шепчет Чарушин, когда шаги стихают.

– Я тебя тоже… Ты себе не представляешь даже, как сильно, Артем… Не представляешь…

– Ты же мне покажешь, м? Останешься? Не уйдешь?