Ты – всё (СИ)

Потому что мне нужно полное уединение. Иначе я не справлюсь. Не могу видеть ни Мадину, ни Вику, ни Агнию, ни кого-либо чужого… Девчонки за дверью вместе с остальными Нечаевыми. В личном кабинете Яна. Кто ж знал, что этот чертов «Торнадо» ему принадлежит?!

Кто ж знал… Боже, кто ж знал?!

Но суть проблемы ведь не в этом.

Я в шоке от своего тела, от своего рассудка, от своего гребаного сердца! Столько боли пережила из-за ублюдка, едва выгребла, восстала из пепла… И обратно в эту бездну стремлюсь. Лишь тронул Нечаев, я снова горю, как та наивная и глупая, жаждущая любви, девственница!

«Ты можешь убить меня поцелуем…»

Зачем он это предъявил??? Звучит так, будто для него это что-то значит. Слишком много значит… А этого не может быть. Бред!

«Я сказал, поцелуй меня… Я сказал, поцелуй меня!»

Яростные, страстные и зверски голодные взгляды. Жесткие, требующие абсолютного подчинения, обжигающие кожу, причиняющие боль и одновременно дарящие ласку прикосновения. Жадные, горячие, удушающе трепетные, убийственно соленые и вместе с тем дико сладкие поцелуи. Доминирующий, реактивный, ядреный, порабощающий вкус… Боже мой… Родной, любимый, незаменимый, но другой — настоявшийся, как дозревший коньяк! Слова, вздохи, рычание, стоны, другие звуки… Все его эмоции, мои ощущения, наше общее сумасшествие оставили после себя богатый дымный аромат, душистое послевкусие и трескучее напряжение.

Как закрыть теперь двери, которые Нечаев сорвал с петель?!

Он почти вытащил… Он не спрашивал… Он не собирался тормозить… Он достал ту долбаную, нуждающуюся в ласке Ю… Он схватил ту проклятую Заю! Он едва не вытряхнул. Он чуть не вывернул наизнанку. Я не могла его остановить! Я не могла!

У возмужавшего и ожесточившегося Яна Нечаева больше нет ни такта, ни чуткости, ни жалости. Он не знает пощады. Он прет как танк.

На шею свою смотрю. Там целая серия кровоподтеков, следы от зубов и особенно темные красные точки в тех местах, где кожа была прокушена.

Блядь… Блядь… Блядь!

Кровь смыла, а это все куда? Как с этим ехать домой?

Соберись, Юния. Мать твою, соберись!

Пошатываясь и шумно дыша, использую охвативший душу страх, чтобы переключиться в режим хладнокровной злости. Вцепившись в разрез юбки, взмахиваю тяжелый верхний слой, чтобы добраться до синтетической подкладки. Нащупываю строчку шва, прихватываю удобнее, быстро молюсь и резко отрываю.

«Гениально, блядь!» — мысленно аплодирую себе.

На том же кураже вновь обращаю взгляд в зеркало. Сжимая губы, задираю нос. Сворачиваю тонкую черную ткань полосой и с каким-то психопатическим спокойствием повязываю на шею стильный бант.

Еще раз ополаскиваю руки, встряхиваю, с влажным вздохом перевожу дыхание и покидаю ванную.

Не знаю, происходило ли хоть что-то во время моего отсутствия, но когда появляюсь я, в кабинете царит гробовое молчание.

Мадина, Вика, Агния с вызывающим видом занимают диван. Бесяче идеальный Ян Романович в кресле босса, с набившим мне за время работы хмурым видом, прижимает к губам кажущийся сейчас невероятно устрашающим крупный кулак. На краю его стола спиной к девушкам сидит вечно сердитый Илья. Егор, дымя сигаретой, наблюдает за присутствующими с подоконника.

— Наконец-то, — толкает средний из братьев.

Очевидно, что ненавидит меня больше остальных.

Это больно, только потому что внешне он сильно похож на того Яна, который когда-то бросил меня на трассе.

Как же злит эта их семейная идентичность!

Нечаевский, мать вашу, знак качества.

У них дома явно какой-то подпольный аппарат!

Выставили настройки и штампуют. Надеюсь, Бодя, век бы его не видать, последний экземпляр. Надо бы Роману Константиновичу сказать, что когда продукт становится массовым, он теряет свою уникальность.

Боже, что я несу?!

Это все нервы.

Помню, как в прошлом мечтала иметь с Яном ребенка. Интересно, если бы у нас родился мальчик, он бы был так же сильно похож на Нечаевых?

Господи…

Вот эти мысли точно прочь!

Ну вот, кстати… У Егора волосы темные, в то время как у Яна и Ильи русые. И глаза у сопляка карие, как у мамы. У двух старших же синие, как у отца. На этом, пожалуй, отличия заканчиваются.

Интересно, как сейчас выглядит одиннадцатилетний Бодя.

Боже…

Нет, не интересно!

Илья идет к двери первым. Мадина с Викой за ним.

— А где Аллочка? — спрашиваю у девчонок.

— Ее муж забрал.

— А-а, хорошо… Надеюсь, хоть для нее этот вечер не был ужасным.

Чувствую спиной колючий холодок — Ян двигается следом. Не прикасается, но взглядом пробирает, как ядовитыми иголками. После озноба кожу поражает жар.

— Это че за черный пояс? — насмешливо спрашивает надвигающийся со стороны окон Егор, глядя на мой бант. — Высший разряд по горловому мин…

— Рот закрыл, — жестко затыкает его Ян.

В приглушенном голосе столько металла… Невольно вздрагиваю.

Сопляк же… Сердито стиснув челюсти, смиренно опускает взгляд.

На этом, к его несчастью, наказания не заканчиваются. Агуся налетает с кулаками.

— Ты когда-нибудь закрываешь свой грязный рот?! Мерзавец!