Ты – всё (СИ)

Что он имел в виду? Действительно ли в титан закована та самая гранатовая пуля, которую я когда-то вынудила купить, чтобы носить как символ нашей любви? Зачем?

Нет, это невозможно.

Мне свою даже доставать страшно. А он носит?

Да нет… Нет же! В этом никакого смысла!

Мой «монстр» в коробке под кроватью. Заточила. Сейчас смотрю на небольшой просвет между покрывалом и полом, и жалею, что не выбросила.

Черт… Черт… Черт…

В этой проклятой, погребенной под пылью коробке не только кровавая пуля. Там фотографии, билеты из луна-парка, футболка Нечаева, фантики от чупа-чупсов, которые он мне носил…

Черт… Черт… Черт…

Когда внутреннее напряжение достигает пика, зло швыряю на туалетный столик карандаш для бровей. Со вздохом закрываю лицо руками. В образовавшейся темноте старательно выравниваю сердечный ритм. Пока специальным образом дышу, неосознанно прокручиваю недавний разговор.

— Приветствую всех членов на внеочередном созыве девочек Сукэбан!

Мои нервы расшатаны, но язык все равно не поворачивается, чтобы одернуть сестру и призвать к какой-то серьезности. Проще делать вид, что из всех собравшихся меня лично ничего не задевает.

«Банда Сукэбан, блядь…» — бьет разъяренной хрипотой по раскалывающимся вискам голос Нечаева, когда смотрю на то, как Мадина дает Рокси грудь.

Да уж…

— Разведка донесла, что старший Нечаев после клуба был страшно зол!

— И что это, позволь поинтересоваться, за разведка? — протягиваю я скептически. Выдерживаю нейтральное выражение лица, хотя сердце уже разгоняется. — Егор?

Сестра скрещивает руки на груди и с вызовом выдвигает подбородок.

— Это секретная информация.

— Значит, Егор, — холодно констатирую я.

— Сто процентов, — поддерживает Мадина.

— Да какая разница? — возмущается Ага. — Я вам говорю, старший орал, как озверевший! Такого шухера в родительском доме навел, что даже Боди-уроди досталось.

— Хм… — толкаю я все с тем же показным равнодушием. — А он-то при чем?

Сестра фыркает.

— При том, что он — настоящая задница! Демон-пиздюк! Даже Егорыныч с этим исчадьем ада не сравнится. Да ни один Нечаев! Чтобы ты понимала, на торжестве в честь празднования восемнадцатилетия Егора этот гаденыш поджог на мне платье!

— Что?.. — выдыхаю в замешательстве, забывая, что собиралась выдерживать хладнокровие. — А что ты там делала, Агусь?

Сестра не только резко замолкает, но и весьма бурно краснеет.