Ты всё ещё моя

Это абсолютно спокойное, в манере Бойки, будто бы равнодушное заявление заставляет замереть мое сердце.

– Что? – сиплю, едва слышно. – Откуда знаешь, кто у нас будет?

Этот бес, иначе его сейчас не назвать, невозмутимо пожимает плечами.

– Знаю, и все.

Со смехом швыряю в него подвернувшуюся под руку мелкую подушку.

– И как же мы назовем его, господин Ванга?

– Так я тебе и сказал, – басит тот, стискивая пойманный декор в кулак. – Доживешь, узнаешь, – и, ухмыляясь во весь рот, бросает подушку обратно.

– Серьезно, Бойка? Вываливай!

– Нет. Соррян, братан, на столь судьбоносное решение влиять не хочу.

– Нет? Да что ты мнешься, как цел… – глянув на малыху, сам себя торможу. – Не, реал, зачем вообще тогда сказал?

– Чтобы ты знал, что все получится, и нормально качал.

Варя подскакивает на диване.

– Кир! – восклицает звонко и дико краснеет.

– Я и так знаю.

А Лиза неожиданно для нас всех заливается смехом. Аж Нютка на ее коленях подпрыгивает. И, конечно же, на таком подъеме тоже начинает хохотать. Мы срываемся следом, наполняя гостиную Бойко какофонией безудержного счастья. Оно ведь есть и у нас, и у них. Вместе качаем Вселенную.

Ночами Лиза принадлежит исключительно мне одному. И это, черт возьми, мое любимое время суток. Спать толком не могу.

Глаза в глаза. Кожа к коже. Любовь на износ. Разговоры до потери последних сил. Она, конечно, всегда раньше меня отрубается. А мне порой приходится реально бороться с собой, чтобы не будить до утра. А утром, сразу после пробуждения, снова любить.

56

Люблю тебя, Чарушина.

© Артем Чарушин

Удивился ли я, когда Лиза захотела, чтобы церемония бракосочетания проходила на центральной баскетбольной арене нашей академии? Честно признаться, да. Моя Дикарка, кроме того, что далека от спорта, сторонница более традиционных способов проведения важных жизненных мероприятий.

– Оригинально, – отозвалась мама задумчиво. Мысленно, видимо, уже рисовала, как именно это будет. И тут же подытожила: – Запоминающе.

– Не думал, что ты так прониклась баскетболом, – поддразнил Лизу я.

Она вмиг покраснела и бросилась в суматошные пояснения.

– Не то чтобы прониклась… Просто с этим спортом у нас много связано. И мне вот пришла такая идея...

– Ну да, очевидно, – заиграл бровями. – Тренировки в академии, в парке, у меня дома… – чтобы сдержать ухмылку, втянул и прикусил нижнюю губу. Щеки Лизы сделались ярче, «зеленые звезды» засияли. – Крылья, признания, доверие, вертушка…

– Артем, не думаю, что маме Тане интересны подробности… – едва не задохнулась в смущении моя Дикарка.

– Я просто хотел сказать… – рассмеялся все-таки. Но быстро взял себя в руки и шумно выдохнул: – Поддерживаю, Лиз.

– Спасибо, – тихо прошептала она.

И вот двадцать первого января я стою в черном смокинге у баскетбольного кольца. Помимо этого организаторы, конечно, расстарались с тематическими шарами, цветочными колонами и прочей торжественной мишурой.

На улице трехградусный мороз. Регистратор в шубе маячит. Гости, операторы и фотографы тоже все в зимней амуниции. Один я без верхней одежды. Но, тем не менее, именно мне жарко.

– Солнце слепит, – выдаю на автомате.

Прищуриваясь, скашиваю взгляд в сторону. Все мои пацаны рядом: Бойка, Тоха, Филя... Ну и Жора, разумеется. Он, в паре с Сонькой, почетные свидетели на нашей с Лизой свадьбе.

На нашей с Лизой свадьбе!

Это можно повторять бесконечно. И все равно не верится.

– Хорошо же, ё-мое, – выдает Фильфиневич. – Солнце в январе! Радуйся, Чара Чарушин. Сама природа вам с Богдановой благоволит.

– Да какая она уже Богданова? Без двух минут Чарушина, – подмигивает Кир.

И у меня, блядь, выбивает дух. Грудь каменеет, а после натужного вдоха, который мне спустя какое-то время удается совершить, раздувается до треска. Казалось бы, должен привыкнуть к этой мысли. Три месяца живем вместе и строим планы. Мы уверены, что это навсегда. Но, мать вашу, как подумаю, сколько еще всего впереди, так каждый раз слетаю с орбиты.

Эти реакции никогда не ослабнут?

Ответ прилетает, когда в конце торжественного прохода появляется Лиза. Как только вижу ее в свадебном платье, сердце срывается. Топит одурело, едва не укладывая меня на вечный покой.

Нет, нет… Мне еще жить и жить.

Да, реакции будут всегда. Счастье на скаку не остановить. Иногда оно сбивает с ног. Но даже тогда, когда опрокидывает, освещает дорогу. Причем дальним прожектором до самых седых. Гонит на скорости вперед. Ведь ты уже наматываешь, как круто все дальше будет. Видишь такие картинки, о которых раньше понятия не имел. А сейчас мечтаешь. И обещаешь себе все исполнить. Рваться, сражаться, разбиться, но добиться.

Потому что вот она… Моя любимая. Моя родная. Моя единственная.

Идет ко мне. Под руку с моим отцом идет.

Не задумывался, что штамп и общая фамилия могут кардинально что-то менять. Казалось, что и так все у нас по максимуму. Остальное – формальность, дань традициям и какие-то гарантии. Теперь же понимаю, что разница будет. И очень ощутимая.

Это переправа, что ли? Вашу мать, да. В нашу новую жизнь.