Ты вышел из тьмы

Маг смог сотворить портал. Неужели рыжая с ним собралась идти?! Вцепилась колючкой, не оторвёшь. Ни сил нет, ни желания гнать от себя. Согласился с девичьей настойчивостью. Такая готова полгорода пробежать, если решила.

«Как хорошо, что не забыл зеркало завесить, – первая же мысль, как прошли через портал. – Это было бы слишком на сегодня».

Подумывал не зажигать огней, но провёл рукой и свечи вспыхнули.

– Бинты. Там на комоде.

Как же ему это привычно, не расставался с перевязками, в комнате всегда всё готово. Начал снимать камзол, руки плохо слушались, огненная боль охватила бок и спину. Бельчонок шустро собирала необходимые материалы. Только какая неосторожная в быстроте своей – ткань соскользнула с зеркала, и Стефан похолодел. Потом обречённо выдохнул, смирившись с неизбежным.

«Может быть так будет лучше, – решил он про себя. – Раз и навсегда разрубим узел». Мысленно простился с Вельдой, Рейной, вороном и любимым трактиром. После всего никогда ему там больше не бывать.

Проклятый камзол никак не снимался. И тут рыжая девчонка помогла – испуганная, смущённая, а Стефан между приступами рвущей тело боли ловил секунды радости от её осторожных прикосновений. Кидало из холода в огонь.

«Проклятье! Один не справлюсь», – понял, что не достать до раны, скрипнул зубами, напрягся. Не привык просить, но спину подставил под тёплые руки. С тем, что Вельда узнает его тайну, давно смирился. Объяснять ничего не будет, не нужно ей знать.

Стефан прислушивался к ощущениям, пытаясь понять, что там делает Белка, отметил, что всё сделала, как велел. Вот только…

Маленькие пальчики прошлись по хребту, тревожно прочертили дорожку прямо по тому месту, с которого начались его мучения. Нежное касание, вызвавшее бурю внутри из смеси боли и удовольствия.

«Она сведёт меня с ума», – мысль почему-то показалась успокаивающей и желанной.

– Почему? – голос дрожит у Бельчонка, жалеет его.

Никогда не ответит, не может раскрыть тайны. Вместо этого задал другой вопрос:

– Ты умеешь шить?

– Конечно.

– Зашивай. Всё, что нужно, там же на комоде.

Мешкает, он понимал её чувства. Живого человека шить трудно, но был уверен, что она сможет, подбодрил.

– Шей, не бойся. Я вытерплю. Не такое терпел.

Старательно Вельда выполняла свою работу, а Стефан уже ко многому привык и вынес, не издав и звука, что положено, от начала до конца. Вот только каждое движение теперь отзывается болью и тянет кожу.

Поблагодарил за помощь, как не сказать хороших слов, если в очередной раз спасла его Белка. А рыжая язвит в ответ, вспомнила старые обиды. И тут он решился. Устал от неопределённости. Пусть уже всё закончится. Больше не будет мучить её, просто покажет, кто он есть, чтобы убежала и навсегда забыла, как самую страшную сказку.

Стефан собрался с силами и подошёл к Вельде, встав так, чтобы точно отразиться в зеркале. Услышав крик, с тоской и облегчением подумал:

«Всё. Прощай, Огонёк».

Потом сам испугался сделанного, чего назад не воротишь, взмолился:

– Не смотри! Отвернись!

Но Вельда не могла отвести взгляда от того, что отразилось в зеркале.

16

В зазеркалье напротив рыженькой юной девушки стоял кто-то искривлённый, сгорбленный, часть позвоночника неестественно выпирала, казалась раскрытой, освобождённой от кожи, белела волокнами, сам молочно-белый, бесцветные белые же волосы падали на безжизненное лицо со впалыми щеками, рот был завязан. Существо немного напоминало молодого мага, но главное было не это – тонкие белые черве-нити отходили от тела Стефана, исчезая где-то за пределами пространства отражения, пульсируя, постоянно находясь в движении и дёргая каждый нерв, к которому крепились. Бледная тонкая фигура в отражении неестественно дёргалась, словно от сильной боли, стоило нити натянуться чуть сильнее.

Все это разом обрушилось на Вельду страшным сном, от которого хотелось очнуться, потерять память, стереть напрочь образы. На мгновение она оказалась в самой страшной сказке из всех возможных. Тошнота вместе с ужасом подкатили к горлу.

– Теперь ты знаешь.

Перед ней стоял черноволосый, прямой как струна, пусть и бледный, маг. Всё такой же как прежде притягательный, вызывающий смущение и томление. И что было правдой – реальность или отражение? Как понять? Вельда смотрела на молодого Фолганда, и внутри неё рождалось чувство острого сострадания к изломанному существу.

– Можешь уйти. Вероятно, мы больше никогда не увидимся. Обещаю не приходить в трактир. Никогда, – каждое слово давалось ему с трудом.

Какие-то оттенки его голоса проникли в самое сердце, раскрывая тайное, говоря больше, чем любые слова, глаза резали льдом, как и всегда. Но голос…