Ты забыла свое крыло

— И форельки малосольненькой... Хорошо, Веруся?

— А это сын мой Василий! К сожалению, глухонемой.

Он подразумевал, видимо, что не разговаривает никогда.

И сейчас особо не прореагировал... Да, дружная семья.

— А это тоже Валерий, если не помните. Писатель!.. несмотря ни на что. Так? Ну, все?

Он надеялся все же на реакцию Марины? Но ее не последовало.

— Ну пойдем, тезка. Наше дело — говно качать.

И мы вышли... Визит вежливости, мне кажется, удался.

Потом я раскачивался над зловонной ямой, с трудом удерживая в обнимку ребристый хобот — тот бился, как у живого мамонта, которого я хотел вручную поймать.

Но в такую минуту и в такой день не мог я не проявить к моему другу энтузиазма и солидарности!

— Отлично! Все, что ли? — кричал я.

Хобот как-то ослаб, но повернуть голову не давал.

— Так чего стоишь? Неси в машину, заправляй!

Сам Валера, «белый воротничок», сидел исключительно за пультом, следя за приборами, нажимая на клавиши руками в белых перчатках, правда, довольно грязными.

— Ну что? Сколько еще точек? — вскользь спросил я, заправив хобот.

— Так четыре уже прошли! Все! Полна коробочка!

— Жаль!

Потом мы приехали с ним на «слив»... где все реки стекались в море.

— Ну пойдем теперь накладные подпишем.

И мы шли с ним по улице, чуть вразвалку, два настоящих золотаря, и народ, стоя в палисадниках, аплодировал нам — а девушки шарахались в стороны, боясь, видимо, влюбиться.

— Ну что? Неплохо, кажись, поработали? — сказал я, сладко зевнув.

— Кто поработал-то?

— ...А кто?

— Так то механизмы работали. А нам еще корячиться и корячиться.

— А...

Подъехали к какому-то унылому дому на краю поля.

— Чего это он тут стоит? Пахарь, что ли, живет?

— Да. Пахарь денег.

— А чего это он тут его поставил, если денег полно?

— Да они уже сдурели от этих денег! Думаешь — они думают, что творят? Да он наверняка и не помнит про этот дом.

— Как фамилия-то его?

— Да думаешь, я их всех помню? Заказов полно. Кинул денег — уехал и забыл.

— Много кинул?

— Нормально. В общем, проблема его, а я свое должен сделать. Мне это для самочувствия надо.

— Ну прям как я!

Крыльцо парадное. Помпезное. Ступенька расколота уже.

— Какой-то прямо «Дом с привидениями».

— А то!

Обошли дом.

— А это что? Могила?

— Канава. Мы с тобой до этого так, бездумно, откачивали — а теперь у тебя есть возможность ознакомиться изнутри.

— Для меня это большая честь.

— Вон смотри: в канаве в конце — дура такая, типа летающей тарелки. Ну, из двух бетонных колец друг на друге. Септик называется. Супергоршок, в общем. Вот туда и сползает оно!

— А как?

— А по трубочке, по трубочке!

— А где трубочка?

— Вот это умный вопрос.

— Спасибо. Даже не ожидал от себя. Так почему нет трубочки?

— А потому что смысла в ней нет. Пока хозяева раскачивались — септик этот уже устарел.

— Морально?

— Экологически. Видишь, в нем дырка, для входа трубки?

— Ага.

— Она должна быть выше уровня почвенных вод. Иначе вода весь нам септик заполнит. А он, сам понимаешь, не для воды. Перемешается — и обратно пойдет, почвенные воды загадит. А мы их, извиняюсь, пьем!

— Ну и что случилось вдруг?

— Почвенные воды вдруг поднялись!

— Отчего?

— Одному богу известно. Значит, надо и септик повыше устанавливать. Чтобы не «взаимопроникали». Для начала его надо вытащить из канавы. А его и опускать было тяжело. Потом бетонное кольцо в канаву положить, чтобы приподнять септик, и снова нашу бандуру опустить. Всего и делов!

— А.

Почему-то с трудом это выговорил. Только слушая его, уже лишился сил.

— На сегодня — хотя бы вытащить его. Не хочу совсем уж плющить тебя в первый день!

— Спасибо.

— Ну давай. Я сверху. А ты внизу. Ломиком его подковыривай, а то он там врос. Вот, держи. И рукавицы надень.

Удобно, что в железобетонные конструкции заранее вделывают чугунный крюк — а то бы наш груз в жизни нам не поднять. На умной Валериной машине и лебедка была. Зацепили крюк.

— Ну ныряй!

А там, между прочим, вода с грязью. А он опять в чистой кабине, в белых перчатках, ну не совсем в белых уже. Лебедка пошла! Трос напрягся. А я бил ломом под септик, чтобы оторвать его от сырой земли. Не идет вроде... и вдруг пошел!

— Вира! — кричал я в упоении.

Как бы эта «вира» не аукнулась мне! А ну лопнет трос?.. Дрожало все. Какое-то время казалось, что супергоршок этот перевесит и машину вместе с Валерой в канаву кувыркнет. Я подлез под септик и горбом его поднимал, как атлант. ...Поехало! Вывалили этот жбан на траву. Уф!

Я вылез не спеша, по деревянным лесам, вдоль стенок канавы. Быстро я уже не мог. Жбан валялся на боку, типа гигантской головы, Русланом отрубленной.

— Не то что бы я так уж этим увлекался, — раздумчиво Валера сказал. — Или бы хотел из тебя смену себе растить. Просто решил проверить тебя на говно. Можешь.

— Ну... все?

— Почему — все? В баню сейчас поедем.

— В баню?! — не поверил своим ушам.

— Ну. Напряжение немного снимем. Завтра конюшню чистить.

— Конюшню я люблю!

— Любуюсь тобой.

— А сколько я заработал сегодня, интересно? — спросил я, пока мы ехали.

— Контора перечисляет. Накладные я сдал. Но, думаю, Борисыч тебе швейцарские часы марки «Лонжин» должен купить!