Ты жена мне, помнишь?

– Ты очень храбро сегодня держалась. Другая на твоём месте уже билась бы в истерике, а ты довольно спокойно всё восприняла, хоть и подавлена. Не перестаёшь меня удивлять, ведьмочка, – слышу неожиданный комплимент.

Хм, могу себе представить. Наверное, я для него ещё тот чудик отмороженный, если сравнивать с нежными аристократами. 

– Я была… лекарем, – признаюсь с кривой усмешкой. – В моём мире нет магии. И в лечении людей можно полагаться лишь на свой ум, свои руки и фарм… лечебные снадобья. Долго учиться этому умению. При необходимости резать, чистить, пилить… складывать переломанные кости, сшивать ткани, сосуды… Мне много чего доводилось и видеть и делать своими собственными руками, так что мёртвым телом меня не испугаешь.

– Лекарь, значит, – тянет Федерик. – Это многое объясняет. – Хмыкает: – Тогда можно не волноваться о том, что ты сорвёшься в истерику, как только я уйду?

– Можешь не волноваться – не сорвусь, – фыркаю с демонстративным возмущением. Чтобы не думал даже, будто я тут без него расклеюсь. – Я сейчас искупаюсь, переоденусь в чистое и пойду проведаю девочек, раз тебе срочно нужно уходить. Потом возможно заставлю себя что-нибудь поесть, чтобы поддержать организм. И лягу спать.

– Хороший план. Я действительно не успеваю к ним зайти, – со вздохом признаёт муж. – Не перенапрягайся, малыш. Тебе нужно отдохнуть после всего. Если всё же что-то случится, или я тебе буду срочно нужен, скажи Алонсо, он со мной свяжется. И ещё… завтра же научишься пользоваться почтовым футляром. Я тебе подарю личный.

О-о-о. Личное средство связи с мужем это просто замечательно. Не придётся больше думать, к кому обращаться, если вдруг что.

– Такому подарку я буду очень рада, – улыбаюсь ему благодарно.

На этом мы и расходимся. Федерик, стащив с моего плеча сумку с гримуаром, отправляется в архив, чтобы потом вернуться обратно в замок Мораду. А я, предварительно позвонив в колокольчик, чтобы вызвать Бригитту, и спрятав дневники Анны в ящик небольшого письменного стола в будуаре, топаю в ванную комнату. Хотя бы умоюсь пока горничной нет.

В ванной, взглянув на своё отражение, я начинаю понимать почему Федерик так беспокоился о моём состоянии. Золотистая кожа, доставшаяся мне от Анны, сейчас кажется до серости бледной. Воспалённые глаза из-за тёмных кругов под ними кажутся до жути чёрными. И какими-то потухшими. Не прибавляют мне здорового вида и покрытые копотью волосы. Да и платье потеряло свой элегантный вид.

– Ваше высочество, вы здесь? – слышится из спальни голос горничной.  

– Я в ванной, Бригитта. Можешь помочь мне раздеться? – окликаю её.

– Конечно, ваше высочество, – с готовностью отзывается та, появляясь на пороге. И застывает, изумлённо меня рассматривая. – С вами всё хорошо?

– Если ты о моём плачевном виде, то не обращай внимания. Мы с его высочеством были в очень пыльном и грязном месте. И я очень устала. Только и всего, – улыбаюсь с самым невозмутимым видом, пуская воду в ванну. – Как там мои падчерицы? Наверное, так нагулялись сегодня, что уже спят без задних ног.

Выпрямляюсь, поворачиваясь к служанке спиной. По взгляду Бригитты в зеркале вижу, что про место нашего с мужем «свидания» ей очень любопытно услышь больше. Но конечно же, девушка ничего не спрашивает и виду не подаёт. Субординация.

– О вы правы, ваше высочество. У юных принцесс сегодня был очень бурный день. И они уже давно поужинали и ушли к себе, – сообщает, расшнуровывая моё платье.

– Его высочество показывал мне их комнаты, но я боюсь, что сама не найду с первого раза. Проведёшь? – бросаю на неё взгляд через плечо.

– Конечно, ваше высочество, – с улыбкой уверяет меня Бригитта. – Так вам приготовить домашнее платье?

– Да. И что-нибудь лёгкое на поздний ужин, будь добра, – улыбаюсь я в ответ. 

Садясь в ванну спустя некоторое время я с опаской напоминаю себе, что спать в воде нельзя. Тем более, что Федерик меня отсюда не вытащит. Но опасения мои напрасны. Стоит хотя бы на секунду прикрыть глаза, и перед мысленным взором тут же снова мелькают моменты из сегодняшних видений. И снова я пытаюсь понять, зачем Иезеннию было оставлять именно в комнате Анны? Чтобы напугать? Предупредить? Спровоцировать? Зачем? 

Эти вопросы царапают изнутри, не позволяя расслабиться. Тут не то что не уснёшь, тут как бы живьём не свариться ненароком. 

Вздохнув, откидываю голову на бортик ванны. 

Так, надо абстрагироваться. Выбросить это всё из головы сейчас. Я одна и никто не поможет, если вдруг воспламенюсь от нервов.

Завтра подумаю. На свежую голову. Обсужу всё с мужем ещё раз. Расспрошу его, как идёт расследование, что уже известно, а что нет. А то ведь какой смысл вхолостую силы тратить? Вдруг я увижу то, что ему и так известно?

 Уняв свои навязчивые мысли этими весьма вескими на мой взгляд аргументами, я уже гораздо спокойней продолжаю мыться. Тщательно промываю волосы, смываю с тела не только копоть, но кажется и душевную тяжесть.