Ты знала

Впервые в жизни Сесилия поняла, что у нее есть власть над матерью. Она может разозлить ее, заставить сорваться. Разумнее всего было бы подняться в комнату и снова попытаться натянуть платье, но ей хотелось узнать, что будет, если она не подчинится.

– СЕСИЛИЯ, ЖИВО!

Этта вся тряслась и кричала: «Живо! Живо!» В ней клокотала ярость. Когда она поняла, что крик больше не действует, на ее лице появилось замешательство.

Много лет спустя Сесилия почувствовала то же самое.

Появился Генри. Он успокоил жену, та налила ему кофе. Сесилия убежала в школу без платья.

Вечером она не приходила домой до темноты, ожидая возвращения отчима. Этта даже не взглянула на нее. Поднявшись в комнату, Сесилия обнаружила, что платье исчезло. Несколько минут спустя Этта зашла к ней с желтым свертком в руках. Она села к Сесилии на кровать и развернула платье: ей пришлось распороть швы и вшить дополнительные полосы ткани. Получилось криво, но она старалась.

– Пригодится для следующего бала.

Сесилия провела пальцами по шелковому канту и обняла мать. Этта вся застыла в ее объятиях.

Несколько месяцев спустя Сесилия надела платье на праздник в честь окончания учебного года. Она смущенно сидела в углу спортивного зала, пытаясь казаться незаметной. Вернувшись домой, Сесилия не стала переодеваться. Ни ее мать, ни Генри ни словом не обмолвились о ее наряде. Больше она это платье не надевала.

Глава 21

Праздник был больше для нас, чем для нее. Целый год родительства. Я заказала огромный букет из воздушных шариков пастельных тонов с центральным шариком из фольги в виде единицы, купила бумажные тарелки с зубчатыми краями и пластиковые соломинки в горошек. Твоя мама подарила Вайолет сливочно-желтую хлопковую кофточку и колготки с рюшами на попке. Наша дочь, как утенок, ковыляла по гостиной, что-то лепетала своим гостям, пуская пузыри. За ней, похрустывая коленями, на полусогнутых ногах семенил твой папа, записывая на камеру каждый ее шаг.

Я заказала торт в пекарне, куда часто заходила с Вайолет после прогулок. С ванильной глазурью и радужной посыпкой. Когда я выложила его на поднос, она взвизгнула и захлопала в ладоши, не сводя восхищенного взгляда с огонька свечи.

– Здолово! – сказала она, четче некуда.

– Я все снял! – воскликнул любящий дедушка, торжествующе демонстрируя нам цифровую камеру. Твоя мама бросилась к Вайолет с поцелуями, а твоя сестра, которую мы почти не видели, но которая пролетела пять часов на самолете, чтобы попасть на праздник, зашуршала оберточной бумагой, чтобы ее развеселить. Грейс, пришедшая с бутылкой текилы, резала и накладывала торт. Мы с тобой смотрели на них, сидя в кресле: я устроилась у тебя на коленях, ты обхватил меня обеими руками.

– Мы справились, – прошептал ты и ткнулся носом мне в шею. Я кивнула и сделала глоток пива из твоей бутылки. Вайолет, похожая на перемазанного глазурью ангелочка, восседала в детском стуле, ее окружали восторженные поклонники. Ты снова ткнулся в меня носом. Я сделала еще один глоток и заставила тебя встать.

– Давай сделаем семейное фото.

Мы встали у окна, я взяла Вайолет на руки. Она вела себя на удивление спокойно. Я притянула ее ближе и поцеловала в липкую щеку. Мы улыбнулись; щелкнула вспышка. Ты закрякал по-утиному, она захихикала. Я подняла ее над головой, и мы втроем рассмеялись. Как нормальная счастливая семья.

Глава 22

Вскоре после дня рождения Вайолет снова перестала спать по ночам.